Да, Ферди гей, это правда. Но геи так любят жениться и заводить детей. А этот, к тому же, без ума от самой Лизель. Покорен ее вкусом, изяществом и манерами.
Если она попросит, Фердинанд руку вывихнет от усердия, чтоб она могла завести других внуков.
Марита плакала и клялась, будто Фердинанд не от Маркуса. Что его отец ее друг, известный венский скрипач, но граф ей не верил: скрипач был еще голубее самого Фердинанда и вел себя, как шестнадцатилетняя победительница конкурса красоты.
Отцом Фердинанда был Маркус. Он, только он.
Знал ли об этом дядя? Конечно, знал!.. Не потому ли он убедил Лизель отдать Верену Себастьяну? Связать их семьи ребенком, в котором будет и ее кровь. Связать их, чтобы после его кончины, Лизель не встала на сторону оппозиции, которая устроила закулисную возню, выдвигая в наследники Фердинанда.
Себастьян покачал головой.
Он пьян, разбит, вот и лезет всякая дичь в голову. Какой из Фердинанда наследник? Один анализ на ДНК и, невзирая на законных детей, Марита пойдет к чертям по законам клана. И ему тогда ничего не останется, кроме как… Себастьяна прошибло потом от собственной подлости, но мысль уже пришла в голову и не так уж просто было ее прогнать.
Ему ничего не останется, кроме как жениться на Ви!
И пошли бы все вокруг в задницу. Да, у них есть разница в возрасте, но она никого не касается, кроме них самих!
– Дай тебе бог когда-то встретить девчонку, которая станет любить тебя, как меня моя Лиззи, – прошептал голос Мартина. – Я так и сказал: для нас с тобой уже поздно, но я готов раздвинуть границы для Себастьяна и Вивс…
И внезапно, смысл происходящего дошел до него. Все упреки жены, намеки людей, что не надо так вот, ртом в рот, целовать девочку-подростка.
И голос Маркуса:
– Она подкатывает к тебе! Я не позволю тебе опозорить жену, связавшись на глазах у всех с малолеткой! Я отослал ее в Баварию, к Ральфу…
И ее же собственные слова:
– Мне говорили, что ты женат, но чем старше я становилась, тем меньше верила, что для тебя хоть что-нибудь значит брак. Пфф… Ты всегда был так верен Марите.
Слезы, которых Себастьян не позволял себе много-много дней, брызнули ему на руку. Теперь он понял, что пытался дать ему дядя, когда заставил взять вторую жену.
Любовь, лишь любовь и ни словом больше.
– Господи! – прошептал Себастьян. – Мне так тебя не хватает!..