– Надеюсь, когда-нибудь, боль сожрет тебя, как сожрала Джесс. Ты оскорбил свой дом, когда сменил Джесс на Иден.
Он обернулся через плечо, но ничего не сказал и затянул подпругу. Конь стоял, подергиваясь всей шкурой. Филипп укоротил одно стремя потом второе, поднырнув под лебединой шеей коня. Тот снова нервничал, молодой и горячий. Цезарь был старше, спокойнее, но я бы лучше на пилу села, чем подписаться на риск, что с Цезаря упадет хоть капелька пота.
Себастьян сожрал бы меня живьем.
Филипп притянул меня к себе, отряхнул мимоходом спину и крепко поцеловал, раздвинув языком рот. Я вырвалась, хотя у меня подгибались ноги. Каким-то чудом, с первого раза запрыгнула на коня и затянула поводья.
– Ты самая подлая и мерзкая тварь из всех, что я знаю! А я ведь тоже происхожу из этой семьи! Это не я виновата, в том, что случилось с Джессикой! Виноват только ты! Это ты свел ее с ума. Это ты устроил так, чтоб она застала нас!
И молотя коня ногами, как крыльями, ничего не видя от слез, я развернула скотину к Штрассенбергу. Почуяв мою неопытность, он попытался пятиться задом, боком… Я яростно ударила его стеком, затем еще и еще!
И не выдержав, жеребец прижал уши, взвизгнул и пустился…
– Когда вы уходили, Герцог был куда меньше, – Лизель вышла на верхнюю террасу и посмотрела на меня сверху вниз. – Где Маркус?
– Я заблудилась, поехала не с той стороны, – крикнула я, прикрываясь рукой от солнца. – И дальше я ни метра не проеду на этой твари. Позвони Себастьяну. Пусть пришлют фургон… Это волкодлак какой-то, а не лошадь.
Лизель кивнула и, нашарив свой телефон, обошла террасу, чтобы спуститься вниз. Я тоже спешилась. Чертова скотина в образе лошади, попыталась укусить меня за плечо, но я не осмелилась садануть ей в голову, как делал Филипп и хлестнула стеком. В дороге конь пытался начать козлить, идти боком, или задом, но я пару раз заставила его встать в свечку и потанцевав на задних ногах, он поверил в обычный способ передвижения.
– Такое чувство, ему нужен экзорцист, – сказала я.
Глаза и губы горели, но после того, как я выплакалась, мне стало легче дышать.
Конь поджал губы, как старая дева, слегка подогнул заднее копыто и издевательски пустил мутно-оранжевую струю на мощеную подъездную дорожку. Вид у него был довольный
– Сволочь! – я все-таки ему врезала и побежала за садовым шлангом.
– Они пришлют фургон, – сказала Лизель, закончив переговоры. – А где Филипп? Мне сказали…
Я усилила напор воды. Запах бил в ноздри. Лизель подошла к коню, который пытался дотянуться зубами до ее роз и крепко взяла под уздцы. Однако, вопрос повторять не стала. Я благодарно кивнула: