Рене был сейчас последним, о ком Себастьян думал, но, когда Лизель упомянула мальчика, слегка покраснел. Он сам любил его, но как долго? Как много лет тому было, когда Себастьян заметил его? Рене болтался, как говно в речке, не нужный ни Марите, ни самому Себастьяну, пока не прибился на колени Лизель… Себастьян не мог бы точно назвать момент, когда он понял, как любит мальчика. Но точно знал, как часто видел того на коленях Лизель, которая что-то нашептывала ему.
– Что с Рене?
– Возможно, ему будет лучше пожить со мной, пока вы все тут не разберетесь?
– С чем разберемся?
– С тем, что вы там обсуждали, хохоча на весь дом?..
Себастьян пропустил ее «колючку» мимо ушей. Все мысли были только о Рене-младшем.
Сегодня мальчик, захлебываясь от счастья, рассказывал о том вечере, что провел у Филиппа. Сперва, – сказал он, – там была злая тетя. Рене упрямо не желал называть Иден по имени и даже в лицо звал «тетей», сколько бы та ни просила не называть ее так. Но вскоре тетя ушла, и Филипп, – ты знаешь, папа, Филипп совсем не злой? – спросил, не хочет ли он пожарить зефир на прутьях. Верена сперва не хотела, но Рене ее упросил. И она сказала, что он может есть зефир только после ужина.
Пока костер разгорался, Ральф показал ему боевой прием карате, а Филипп – из кикбоксинга. И он уже не боится возвращения близнецов. Филипп сказал, что сперва он поговорит с ними по-хорошему, но, если они не прекратят обижать Рене, он устроит им такую трепку, что они забудут, кто из них, кто. А потом Верена принесла для всех горячие бутерброды с гриля, и они все вместе их съели на улице, стоя вокруг костра. Бутерброды были с сыром и ветчиной, а еще с помидорами и листками салата.
– Она сказала, что приготовит мне снова, если я захочу!.. А можно я поеду на рыбалку на яхте? Филипп и Ральф сказали, что будет можно, если ты разрешишь! А ты поедешь с нами? А Ви?
Подумав о мальчике, Себастьян окончательно протрезвел и погрузился в адреналиновую тоску. Что он теперь скажет сыну, который так ожил и расцвел у него на глазах? Что его обожаемая подружка ушла от них? И что его братьям на самом деле нужен не он, а их другой «ребенок» – Верена?..
Лизель поднялась и позволила Михаэлю подать пальто. Затем надела перчатки.
– Ты позволишь Рене бывать у нас, как и прежде? Не станешь настраивать его против Ви?
– Она ушла навсегда? – спросил Себастьян в третий раз и тут же вспомнил: Лизель сказала – она не знает.
Потом вздохнул и кивнул.
– Разумеется, Рене может ходить к тебе, как и раньше. Надеюсь, я смогу так же видеться с Рихардом. Без судебных приставов?