Чханг хлопнул в ладоши, и в комнату внесли золотую чашу, ту самую, в которую смотрела Джанет. Её поднесли мне, но я жестом отказалась в неё смотреть.
–На карту поставлена не только ваша жизнь, но и жизнь Максимилиана, и Джанет. Сын Юноны, возможно, рассказал вам про мою власть над вашей сестрой, он сказал, что я женат на ней?
–Ого! Амазонки ведь дают обеты…
–Должен вас разочаровать, супружеские обязанности отнимают слишком много энергии.
–Несите чашу, – отрезала я.
Какой-то инстинкт внутри меня сопротивлялся этому. Как будто непонятная сила сил запрещала мне смотреть в эту чащу, но ради двух самых дорогих для меня людей в мире я заставила себя заглянуть внутрь неё.
Но сделав это, я не стала жалеть, или плакать, радоваться, или обижаться, потому что то, что я увидела, заставило меня забыть обо всём на свете. Там, внутри золотой чаши была тьма. Столь страшного зрелища я не видела никогда в жизни. Она поглощала всё, в том числе остатки моей памяти, разума, души. Вдруг я ощутила прикосновение длинных пальцев к моим волосам, Чханг втирал в виски серый порошок и тихо говорил, растягивая слова:
–Как тебя зовут?
–Не знаю.
–Тебя зовут Елена. Повторяй, Елена.
Я повиновалась ему во всём.
–Я твой друг. Я хочу, чтобы ты увидела монастырь Лонгдо. Возьми в руки статуэтку, вон ту (он дал мне в руки какую-то деревянную фигурку) и попробуй найти внутренним взглядом то место, откуда она.
Я всё ещё продолжала бессмысленно смотреть в чашу с чёрной жидкостью. И вдруг моя мысль помчалась в горы, и золотые купола монастыря Лонгдо заблистали на одном из живописных утёсов. Я увидела убранство комнат, статуи Будды на белокаменных постаментах. Я не знала, не видела и не слышала ничего, кроме того, что говорил мне жрец. Однако, отвечала я голосом кого-то другого, стоящего гораздо выше Чханга, Юноны, выше добра и зла, моим голосом вещало некое высшее существо, или сущность, и это были именно те слова, которые должны были прозвучать.
Вдруг голос Чханга прервался. Мою грудь что-то жгло, какая-то сиреневая штучка, пыталась понять, вспомнить, что это, но не могла. Моя память состояла из миллионов мельчайших картинок, лежащих рисунком вниз, иногда они неожиданно переворачивались, выдавали какие-то образы, но тут же забывались. И вот, руки друга с черной бородой отпустили мои виски. Чханг разговаривал с каким-то молодым человеком без рубашки. Он был очень красив: черные волосы эффектно окаймляли его удивительные карие глаза. С мужчиной была рыжеволосая девушка. Но её, как и человека без рубашки, пришедшего с ней, я не могла разглядеть, потому что всё, что я видела, было расплывчатым, словно доносилось до меня издалека через плотную пелену. Знаю только, что красивый мужчина подошёл ко мне, начал что-то говорить, трясти за плечи, показывать сиреневый диск у меня на шее-то, так это он жег мою грудь. Но я не понимала, что хотел этот молодой человек. И вдруг я ясно услышала приказ Властелина убить его. Какой-то инстинкт внутри меня сопротивлялся этому, но я была обязана исполнять приказы повелителя. Мужчина поцеловал меня, я обвила его шею руками, он успокоился, что-то сказал (я не понимала его слов), воспользовавшись моментом, я начала его душить. От неожиданности он сориентировался не сразу, а когда пришёл в себя, резко оттолкнул меня. Но сдаваться я не собиралась, вновь ринулась на противника-цель, начала с ним драться так, как приказывал повелитель. Я чувствовала, что мой соперник сильнее меня, девушка, которая пришла с ним, тоже помогала мне. Он мог победить нас обеих, но почему-то не делал этого, и каждый раз, нанося удар, как будто жалел об этом. Наконец, отбросив меня и рыжеволосую девушку, мужчина побежал к повелителю, схватил золотую чашу, в которую я только что смотрела, и начал выливать её содержимое на Чханга, при этом в руке держа небольшой блестящий предмет, отражающий лицо повелителя, жидкость вытекала медленно, во всё это время мы с той второй девушкой, не могли и пошевелиться. Перед глазами всё поплыло, погрузилась в забытье.