– Спокойный ночи, – мальчик замялся, словно хотел сказать что – то ещё, но боялся реакции Игоря, – пап… ты помолишься со мной перед сном.
Ярость, ненависть, презрение к самому себе, всё то, что копилось в душе Игоря долгие годы, вспыхнуло словно сухой порох. Он почувствовал, как волны безумия накатывают на него… сильнее… сильнее, готовые накрыть с головой, сбить с ног, утянуть за собой в океан безрассудства.
Игорь попытался успокоиться. С огромным трудом сдержался, что бы не разбить телефон о стену. Вдохнул, медленно выдохнул, и так несколько раз. Что бы не дать безумному хохоту, буквально душащему его из нутра вырваться наружу. И не напугать им ребёнка.
Напугать ребёнка! Не совладав с собой, Игорь начал истерично хихикать. «Не напугать ребёнка», билась в голове сумасшедшая мысль. Он повторял её про себя, словно удачную шутку и с каждым разом она становилась всё смешнее, «не напугать ребёнка»!
– Кирилл… мальчик мой, ты знаешь как сильно я любил жену и сына!
Игорь буквально выплёвывал каждое слово в трубку мобильного телефона, давясь безумным хохотом, вытирая слёзы отчаянья, выступившие на глазах.
– Да, – обрадовался мальчик,– я знаю ты любишь нас больше всего на свете… просто ты запутался.
– Да я люблю вас… именно поэтому, однажды я вернусь… что бы убить тебя и маму, – стоило кощунственным словам сорваться с языка, как душившее его веселье, куда то исчезла, осталось только боль и слёзы.
– Я убью вас, – кричал в трубку Игорь, словно стараясь убедить в этом самого себя, а не разом притихшего мальчика, – … вас обоих. Я верну вам то, что отнял у вас три года назад… я… я верну вам покой.
– Пап…, – хладнокровно произнёс мальчик, подчёркивая каждое слово, – ты запутался… спокойной ночи… я люблю тебя.
Кирилл повесил трубку.
– Я тоже люблю тебя сынок, тебя и маму – шептал Игорь в равнодушно молчащую трубку, – Я так сильно вас люблю… господи нам следовало всем вместе войти в это проклятое кафе… да, взяться за руки и войти в кафе, как и положено любящей, крепкой семье.
Отбросив мобильный телефон в сторону, Игорь уткнулся лицом в раскрытые ладони и завыл. Пытаясь криком избавиться от боли, переполнявшей его.
Убрав от лица одну руку, Игорь продолжал другой заглушать рвущийся наружу крик, опасаясь привлечь внимание соседей.
Он быстро осмотрел комнату, увидел не заправленный диван, подушку на нём. Бросился к ней, взял её в руки, плотно прижав подушку к лицу, дал выход скопившемуся в нем горю. Игорь рыдал, всё сильнее и сильнее прижимая к себе подушку, что – бы не дать крику отчаянья, боли и одиночества вырваться наружу. Не дать ему заполнить комнату, затопить квартиру. Не дать просочиться наружу, в дремлющий город и превратить его в океан страданий.