– Ты действительно выросла. Всё верно. Даже если его прослушивают, это будет бесполезная информация. Сомневаюсь, что они успеют тебя отследить, пока ты будешь заказывать билеты. Я сейчас подключу Wi-Fi. Отправь в сообщении слово «ГОА», – с редким для дочери взглядом наполненным нежностью мать продиктовала номер телефона.
Через минуту пришло сообщение с набором цифр, которые были номером загранпаспорта матери.
– Когда-нибудь мы сможем поболтать обо всем этом, – подмигнула она.
– Папа знает?
Женщина покачала головой: – Я не говорила, но он у нас же умный, мог и сам догадаться. Так проще приглядывать за национальным достоянием. А вот тебя я проглядела. Расслабилась. Твой отец женат на политике, ему женщина рядом только для имиджа нужна. А стране нужно, чтобы его какая-нибудь проплаченная мадам не продала, куда не следует. Да и окружение его тоже своеобразное, особенно их жёны. К ним как раз лечу в Индию. Много интересного узнаю. Барышни любят на отдыхе поделиться, что именно они мужей на нечто годное для страны надоумили. А за этими красавицами кто-то только не стоит и наши олигархи и иностранные разведки.
Два дня они прожили в Стамбуле. Мать купила Юльке спортивный костюм с тёплым худи и балоньевой курткой и кроссовками. Юлька смекнула. Двух одинаково одетых сразу будут останавливать, а так меньше подозрения. Эта одежда весьма контрастно смотрелась с мусульманским одеянием матери.
Они говорили мало. Во второй коробке был небольшой телевизор и DVD с дисками. Они просматривали фильмы или спали. Откровений больше не было, за исключением одного.
Юлька тренировалась подслушивать мысли. Иногда ей удавалось запеленговать, о чём говорят соседи, но чаще это были диалоги из кинофильмов или новостные каналы. Люди мало общались между собой. Во вторую ночь Юлька спала плохо. Перед тем как лечь в импровизированную кровать она уловила мысли матери и потом долго их перетряхивала как корзинку с разнокалиберными ягодами вместе с осколками воспоминаний.
«…Какая я мать? А что такое вообще мать? Женщина, которая родила или та, что воспитала? Какой матери ребёнок скажет спасибо? Той, которая ради него его же бросила, отдав свою жизнь работе и зарабатывая хлеб насущный? Сколько отпрысков образованных ненавидят состоятельных родителей. Ведь они как чужие друг другу. Одни не хотят жизнь по указке других. Другие не слышат индивидуальность, навязывают свои нормы. Я хотела дать дочери всё, что знаю, но обнаружила, что ей совсем не интересно заниматься вместе со мной восточными единоборствами. Её не интересовала поэзия. А что её интересует, она не знала. Где нам было найти точки соприкосновения? Я часто винила себя. Я ведь уже была маленькой. Значит именно моя роль была в том, чтобы помочь ребёнку найти себя. А если ребёнок демонстрировал интеллект не по возрасту и стал самостоятельно отдаляться, отказывался ходить в гости, вообще от всего отказывался, то, что надо было делать? Сколько этих кружков и секций мы прошли, перепробовали. Неужели я должна была настаивать на том, чтобы моя дочь всё равно освоила тот или иной навык? Но ведь это была бы дрессировка, а не искреннее желание ребёнка научиться чему-то. Где тот ключик, который я упустила, чтобы открыть сердце собственной дочери? Или она от природы одиночка и всё что я должна была делать, это не мешать. Не мешать, ей осуществлять выбор? Где найти ответы, если я воспитывалась в строгости людей, которые с раннего детства помнили войну, которые считали, что только жизнь имеет значение, а как ты её проживёшь, зависит не только от тебя, но и от того как живет общество, кем оно управляется. Не было раньше такой индивидуализации. Люди равнялись друг на друга и хотели достигать совместно высоких целей, таких как покорение космоса, не искали ответы на вопрос «как стать успешным?». Где эта золотая середина в методах воспитания?..»