– Таким образом, русские княжества не могли ничего противопоставить монголо-татарам. – Закончил свою лекцию престарелый преподаватель.
– Корней Владимирович, так было иго или нет? – нарушил образовавшуюся тишину студент.
Доцент исторических наук, уже пожилой, практически пенсионер, с больным, но все еще пылающим энтузиазмом сердцем задумался.
– Скорее – да, чем нет. Но этот вопрос все же сложный. Что есть иго? Понятие, которое в исторической науке используется как период взаимодействия с ордой, Золотой ли или Большой – не важно. Вам, как будущим экономистам, вероятно цифры больше ответят на вопрос, чем мое субъективное мнение, – пожилой преподаватель отпил воды. Две в подряд лекции уже утомляли, ноги «зудели» от полуторочасового стояния. Подходило время для очередного укола инсулина и принятия таблеток. Но Корней Владимирович имел среди своих прочих принципов не оставлять без ответа любые вопросы студентов.
– Утеряны десятки технологий, которыми владели ремесленники Древней Руси, население резко уменьшилось и вернулось к цифрам до нашествия только в 16 веке. Политический вес Северо-Восточной Руси на полтора века снизилось до нуля, если только не брать в расчет новгородские земли. Резко упали показатели торговых отношений, – поспешил закончить преподаватель и в нетерпении посмотрел на часы.
– Но все же не совсем понятно. Было ли это иго? Московское княжество вело себя как улус орды и смогло укрепиться только в рамках взаимоотношений с ордынцами. – Не унимался любознательный студент.
– Да это так, орда стала еще одним фактором в интригах русских княжеств. Уже ослабленных, не способных на самостоятельность. Разделяй и властвуй! Ордынцы не были глупы и использовали этот древний принцип. А на вопрос о том было ли иго, или нет – каждый может ответить сам. И на коллоквиуме мы сможем составить свое мнение, – долгожданный звонок принес преподавателю облегчение. Сейчас у него полтора часа отдыха и нужно набраться сил на еще две лекции.
Прозвучавший звонок, смел с лиц студентов всю любознательность, и они спешно стали покидать аудиторию, не дожидаясь разрешения преподавателя.
Пожилой преподаватель шел по коридорам университета и, как это часто бывало, размышлял о своем бытии. Нет – он не считал, что прожил жизнь достойно, и это понимание все более прожигало рану в его душе. Он еще готов, он бы горы свернул, защитил бы докторскую, наконец, которую несколько раз начинал, но постоянно что-то мешало. Бурная молодость и неуемная энергия делала из него к старости одинокого больного человека.
