Родина, еду на Родину, пусть кричат уродина…
А что, если сказать, что я прорицатель, нагадать что-нибудь из событий – и в святые? Молитвы подучить и вуаля – на Руси пророк! Нет, тут так не станешь почитаемым. Вот, к примеру, развалить великую страну, быть убитым, как и миллионы бывших своих граждан и святой! Как Николай 2. Нет, тут нужно идти через лишения и очищения, ни разу не ошибиться, всегда быть праведным. И то можешь и не быть святым. Так что путь такой не по мне, тем более с моей любвеобильностью. Эх Божана… Ты-то где? Где Тургеневская женщина, которая на край света за своим романтиком-утопистом пойдет.
Эй, начальник!
– Чаво арешь-то? – пробурчал старческий голос сверху.
– А кормить то будут? В тюрьме вон ужин – макароны дают! – прокричал я невидимому собеседнику.
– Ты чаво там лаешься, безбожник, и не Макар я, а Матвей, а што табе Макар дает-то? Сяди там, не положено гутарить. А что ты наробил та, отрок? – сам себе же противоречил собеседник.
– Да, дядько, татей порубил, – ответил я. Хоть с кем поговорить, может, чего у любопытного охранника узнаю.
– А кольки татей-то, а аружно, али конно? – не унимался пожилой ратник. Его голос выдавал одинокого, но любознательного старичка, которому и поговорить нескем.
– Оружно, дядько четыре, одного поранил, – сказал я.
Через некоторое время плетень отодвинулась, и чуть ли не скатываясь сверху в зиндан, плотненький седобородый ратник согнулся и стал рассматривать меня как диковинного зверя.
– Брешешь! – после осмотра тоном эксперта заявил старичок.
– Можа и брешу, посидишь тут седмицу и не так брехать станешь, – философски заметил я.
– Ты это, можа пити, али ести? Токмо у меня сухари, да водица. А ты боярин али купец, али смерд? Чудна адежа, не розумею кто ты, – Опять перепрыгнул с темы на тему старичок.
– Пить можно, Христа ради. А я сын боярский, а батюшка мой ратился с сарацинами, да и згинул, – ответил я, придерживаясь своей легенды.
– Ой, сиры, а пить зараз. Дак ты татей порубил? – уже скрывшись из виду, отдаляясь, кричал ратник.
Ну и как тут отвечать. На один вопрос ответишь – пять вдогонку.
– Матвей, а пошто тут яма открыта, – послышался голос еще одного человека. Конечно, один старичок не может быть на охране. Видимо, напарник. – Слыхал, двух з десятка Федара тати забили, да Евлампия токмо зарубили, а Еремея посекли, дак вон ляжить, болезный. А татя того изловили.
– Што ты брешаш? Коли изловили, так его сюды кинуть. А тута вона отрок татей порубил ажно чатыры! – ответил Матвей.
– А коли он татей, дык чаво кинули у яму? Вот так, – наставительски закончил собеседник моего старичка.