– Ходьте! – сказал Еремей и открыл двери.
Я взял за руку жену, и мы вышли.
– А хороши! Добре! Любо! – причитал нарочито громко Войсил.
Потом началась очередная порция церемоний. Преломление хлеба, что съесть не дали, благословление Войсила и Агафьи Никитишны, которая даже прослезилась. На нас одели полотенце, которое назвали «ручником», потом связали мою левую и правую руку Божаны. Посадили за стол на центральное место, но не налили, не наложили еду. Сидеть за полным, прямо ломящимся столом и не поесть? Хотелось прямо прокричать: «А вы, господа, знаете толк в извращениях!», вот только сдержался.
Вышел опять мужик со шкурой медведя и стал демонстрировать свои экзерсисы. Рычать, якобы пугать присутствующих, тереться об углы. Я же чуть скосился, чтобы не сорвать «покерфейс» и быстренько взглянул на собравшихся. За столами было человек под пятьдесят. Кто это был? Не знаю. Только тысяцкий, да два десятника, которых я знал еще до перехода, в город. Филипп, его отец. Остальные люди были неизвестны. Возникал вопрос: «Это как же так быстро организовать? Таланты. А я еще думаю о себе, как о неплохом администраторе для этого времени! Наивняк!
Через примерно час женщины, возглавляемые Агафьей Никитишной, с какими-то песнями развязали наши с Божаной руки и увели мою жену. Я уже было начал жадно озираться на стол, уверенный, что уже можно поесть, но как стояла еда поодаль, чтобы я не дотянулся, так там и осталась.
Зато все сорок минут, в течении которых я одиноко сидел в компании пятидесяти едоков, рассматривал еду. Из того, что я рассмотрел – были каши. На центральном месте стояла гречневая каша и, как можно понять из уже остатков – самое востребованное блюдо. Еще были тарелки с овсяной кашей из цельного зерна. Рыбы, гусей, тушеного мяса и жареных поросят было просто очень много. А еще очень много кувшинов с разным наполнением. У гостей же были поголовно серебрянные кубки, которые наполняли вездесущие молодые женщины.
Через еще минут сорок вышла Божана с укутанными в странный головной убор волосами, которые были переплетены. Длинная могучая коса сменилась двумя или даже тремя – под таким ракурсом не рассмотреть. Жена молча села возле меня. Да – три косы!
– А не треба уложить венчаных? А друзи мои? – прокричал уже слегка захмелевший Войсил.
– Да! Да! – прокричали все.
Первым со своего места сорвался Еремей, который последний час пихал в себя все съестное как в последний раз и успел не меньше четырех кувшинов опустошить. Свидетель сидел рядом со мной, но вот я не мог дотянуться до всей той еды, что стояла возле могучего богатыря, да и не успел бы.