Помню одну из последних встреч с Иваном Сергеевичем, любезно предложившему вместе прогуляться. Я с удовольствием согласился. Мы шли по берегу широкой реки, по аллее из вековых дубов. Эта монументальность совместного творения рук человека и природы поражала. Во всём чувствовалось величие, спокойствие, уверенность, незыблемость.
Стояла уже середина осени, но деревья листву еще не сбросили, словно не решая расстаться с летним настроением и желая ещё немного продлить себе праздник весёлого времени года. Да и вообще, солнце баловало теплыми днями на безоблачном небе, и воробьи задорно чирикали, радостно отзываясь на щедрый подарок природы. Мир продолжал пребывать в той неге, когда даётся время на отдых перед долгим периодом лишений и испытаний.
– Знаете, Фридрих Карлович – продолжал профессор нашу беседу, начатую ещё около университета, – жизнь постоянно будет пробовать вас на прочность. Проверять, сударь, «на порядочность». Вы, несомненно, столкнётесь с подлостью, страстями, низостью, той грязью, без которой, к сожалению, нашу юдоль сейчас представить сложно. Но вы должны быть выше всего подобного. Вы постарайтесь сохранить чистоту души. Запачкать её легко, отчистить трудно. Только человеколюбие есть компас в море житейских обстоятельств, которое не позволит вам сбиться и потерять смысл жизни. В конце концов, как сказано в Писании – не делай другим того, чего не желаешь себе.
Иван Сергеевич умолк, так в молчании мы шли довольно долго. Меня нисколько не тяготила такая прогулка, наоборот, было приятно просто идти рядом с профессором, внутренне держаться за него, поскольку в его присутствии всё выглядело ясным и понятным, как утренний день. Я вообще был полон оптимизма и радужных надежд, мне рисовалось большое светлое будущее. Ничто меня не огорчало, не омрачало моих мыслей. Университет за плечами, и, как небезосновательно полагал, приобретённый багаж знаний поможет мне неплохо устроиться в жизни. Молодость…
– Это очень живописное место, не правда ли Фридрих Карлович? – нарушив молчание и выдернув меня из моих грёз наяву, спросил профессор.
– Да, несомненно!
– Я люблю здесь гулять. Здесь тихо и нет суеты. Пойдемте вон к той свободной скамейке – Иван Сергеевич указал рукой, – сегодня какое-то странное состояние. Особенная душевная близость с живым пространством. С годами понимаешь, что ни в коем случае нельзя терять с ним родовую связь. Именно родовую. Эта невидимая физическим зрением пуповина никогда не обрезается, только теряется, забывается что ли. Оттого-то человек и начинает страдать, пускается во все тяжкие, стараясь заменить потерянное иллюзорными удовольствиями, разрушая сначала свою душу, а следом и тело. Потому-то и лечить сперва следует душу, и только потом тело.