Я вместе с уцелевшими жителями радостно встречал освободителей, уставших, но с улыбками на лицах. Колоннами они уходили дальше на запад. Для них война ещё не закончилась. Многие не вернутся обратно. А для нас, мирного населения, наступили трудовые будни по очищению от бесчисленных завалов, по восстановлению разрушенного хозяйства. Страшная картина руин не удручала, худшее уже было позади.
Очередной «новый порядок» развеялся как дым, оставив после себя пепелище. Следы преступления нельзя скрыть. Особенно, когда их число велико. Каждый новый день приносил всё более жуткие подробности оккупации. Без содрогания нельзя было смотреть на все те зверства, что чинили фашисты. Им нет оправданий, как и тем, кто предал собственный народ и служил немцам. Приговор над изменниками Родины, которым не удалось уйти, всегда был обоснованным. Нет ничего хуже предательства, отступничества, и служению тем, кто сжигал села и деревни, не щадил ни стариков, ни детей, уничтожал культуру.
Сколько горя и боли впитала в себя земля русская. Сколько стонов слышала она. Сколько пота и крови омывало лик её. Всё не напрасно. Сильнее люди стали, пройдя крещение огнём и мечом, отзывчивее, сплочённые одной общей бедой.
Везде развалины. Люди ютились в полуразрушенных домах, в сохранившихся подвалах. Жизнь возвращалась в город. Дети, женщины и старики разгребали и очищали улицы. Я тоже помогал со своей маленькой командой по мере своих сил. Ведь работы на моей ниве не убавилось, а, наоборот, прибавилось.
Проходили дни за днями. Тяжёлые, трудовые будни мирного времени. Это случилось в четверг. Небо заволокло тучами. Моросил мелкий дождь. Пасмурная погода очень точно тогда отражала моё внутреннее настроение. В дверь нашего подвальчика, где мы теперь жили, постучали. Жена пошла открывать и обратно вернулась уже в сопровождении трёх человек в форме.
– Фридрих Карлович? – спросил один из них, глядя на меня.
– Да, чем могу быть полезен?
– Вы должны проехать с нами, у вас 15 минут.
Немного, но хоть вежливо. В их появлении я не увидел ничего обнадёживающего. Меня никогда не арестовывали, но, как говорится, от сумы и от тюрьмы на зарекаются. Внутри было спокойно. Какое-то нелепое недоразумение. Однако нужно признаться, чего-то подобного я стал ожидать с возвращением советской власти.
Мысленно я поблагодарил жену, стоявшую у стены и молчаливо наблюдавшую за происходящим, за её дальновидный и своевременный поступок. Она отослала Коленьку погостить на недельку к моему приятелю, проживающему в деревне, которую немцы по счастливому стечению обстоятельств не тронули. Он с моим сыном нашёл общий язык, и потому за Колю я был спокоен. После его возвращения домой, Юля найдёт нужные слова и объяснит причину моего отсутствия какой-нибудь длительной командировкой, если что-то в моём случае пойдет не так.