***
Сабина сидела над сыном несколько часов, пока не убедилась, что он просто спит и с ним все в порядке. Рассечена губа, скорее всего, разбит нос, заплыл глаз, но в целом, ничего такого, из-за чего стоило бы звонить в больницу.
Она уже несколько раз предлагала сходить в школу, поговорить с мальчишками или их родителями, но каждый раз Адриан говорил «нет». И, конечно, она понимала, что хрупкая женщина – это не крепкий мужчина. Хрупкая женщина не скажет сыну: «Эй, пошли я покажу тебе, как можно увернуться от удара и куда целиться, чтобы сбить противника с ног». Она не поведет сына в тир и не будет проводить с ним тренировки по боксу на заднем дворе. Она будет прикладывать ему на лоб мокрую губку, обработает ссадины и положит под голову подушку, но, когда придет кто-то вроде Брэди, все это будет бесполезно.
Отец Адриана справился бы с такой ситуацией. Хоть он и вел себя как клоун, он всегда мог постоять за себя и за близких. Сабина хорошо помнила их первое знакомство. Ей было 22, она отмечала день рождения подруги, и стайка девушек, пьяных от алкоголя и праздника, выпорхнула из бара. Сабину вдруг схватил за руку какой-то парень и потащил в кусты. Девушки в панике визжали, мужчины с любопытством наблюдали, что будет дальше, и только один парень, худосочный, который до этого стоял и с кем-то шутил в стороне, вдруг вмешался. Он тоже здорово тогда получил, но главное – он вырубил несостоявшегося насильника и помог Сабине подняться. Потом он тут же снова навесил на себя маску беспечности и веселья, но Сабина запомнила, каким он может быть, когда вступается за того, кто ему дорог.
«Может, в Адриане это тоже есть,– подумала она,– может, ему просто нужен стимул».
***
Итак, вот он я. Стою на желтых следах и считаюсь морским пехотинцем США. Нам только что сказали, что мы должны испытывать гордость, но пока все, что я чувствую, так это желание пойти поссать и вздремнуть.
Я устал и перенервничал. Эмберли ходит перед нами и толкает приветственную речь. Правда, это больше похоже на матерную тираду с вкраплениями патриотизма, но ему виднее. Затем он обучает нас стойке смирно. Это кажется нетрудным, но кое-кто не справляется и выглядит неуклюже. Я оглядываю моих новых товарищей и понимаю, что вляпался.
Ни один из них не похож на бойца. Здоровяки-охотники за острыми ощущениями, несколько человек просто озираются с потерянным видом, некоторые похожи на случайно зашедших сюда по ошибке студентов. Как я не старался, я не мог разглядеть ни в одном из нас потенциального героя, получателя «Серебряной Звезды». Я не видел волевого взгляда, гордой осанки, уверенных движений. Рядом со мной стояла кучка «верблюжьего дерьма», как сказал бы инструктор. Мы были ничем и никем.