Вася весь напрягся, на него напала паника. Он протянул руку, чтобы тряхнуть друга за плечо, чтобы тот его наконец услышал, но не успел его схватить. Андрей, которому снился сон, видел отчаяние, охватившее друга, но тот Андрей, что был во сне, не замечал совсем никого и, не глядя, схватив свою сумку, нырнул в проход между спальными местами. Вася побежал за ним, что-то громко крича, и так же бесцеремонно, как и Андрей, толкая неуклюжих, нерасторопных пассажиров. Но те никак не отвечали на наглое поведение молодых людей, а только становились еще медлительнее и будто бы расплывались, становясь еще более расплывчатым фоном Андреева сна. Добравшись до выхода, Вася остановился. Он, продолжая что-то говорить, но уже не кричать, всеми своими жестами, с прискорбным выражением лица зазывал друга обратно на поезд.
Андрей же стоял на перроне, бросив у ног сумку, и счастливо улыбался. Он дышал чистым осенним воздухом, прищуривался от падающих на лицо солнечных лучей и лишь чудом вспомнил про друга. Он нашел Васю и, дружелюбно заулыбался ему, не помахав рукой. Вася все тянулся вперед и всё что-то кричал Андрею.
Поезд тронулся с места. Андрей уже не смотрел ни на поезд, ни на Васю.
Эльтов и золотая осень – его блаженное настоящее и упоительное будущее.
Хвост поезда скрылся за лесом, и так легко-легко сделалось Андрею. Легко и тут же что-то еще, то ли необъяснимая тревога, то ли неумолимое приближение чего-то – неясно хорошего или плохого – начинало примешиваться ко вкуснейшему воздуху. Налетел порыв теплого сухого ветра и переместил, кружа в воздухе, охапку листьев с одной стороны перрона на другую. Ветер утихал, убегая в березовую рощицу, а листья, останавливаясь от внезапного суетливого полета, тихонечко скрябали по бетонным плитам. А через мгновение обязательно что-то должно было произойти. Андрей уже повернулся лицом к станции…
Кто-то тяжело топал по линолеуму. Гулкие шаги невольно пробуждали Андрея. Слишком яркий сон терялся безвозвратно. Великолепная, волшебная осень убегала. Андрей не открывал глаз, пытался изобразить, что все еще спит, но сон уже не снился. Шаги перестали слышаться, но ощущение движения рядом усилилось. Подгоняемый легким волнением, Андрей открыл глаза. В ногах на одеяле сидела соседская кошка и с недовольством смотрела на Андрея. В полумраке раннего утра ее глаза поблескивали зеленоватым цветом. Андрей посмотрел на приоткрытое окно и неожиданно для себя произнес насыщенно, эмоционально, но совсем не громко:
– Сволочь шерстяная!
Кошка перестала смотреть на Андрея. С хозяйским видом она продолжила сидеть на кровати и, занеся лапу вверх, начала умываться. Андрей сбросил с себя одеяло, не потревожив кошки. Он распахнул окно и, неловко взяв животное, стараясь держать его подальше от себя, выбросил в окно. Кошка – это было худое серое с непропорционально большими для своего маленького черепа глазами самовлюбленное создание – неловко приземлилась, не издала ни единого звука и, сгруппировавшись, намеривалась запрыгнуть обратно на подоконник. Андрей был в некотором изумлении от наглости животного. Полностью закрыв окно, он сел на кровать. В комнате было холодно, излишне свежо.