– Только у меня на завтрак манка на воде и сухари самодельные из белого хлеба. Но, – поспешила она, – могу еще чаю с сахаром и листьями смородины предложить.
– Очень вкусно, – зачем-то сказал Андрей, на самом деле не представляющий, с какими вкусами ему предстоит познакомиться.
– Ты как здесь оказался? К кому приехал?
Андрей, не успевший взять в рот ложку, положил ее обратно на тарелку и будто куда-то провалился. Его лицо выражало глубочайшее изумление, со щек спал румянец и нечто мрачное и тяжелое стало читаться в его широко распахнутых, устремленных в одну точку, глазах. Нася невольно посмотрела туда же, на пустой квадрат стены, но с недоумением отвела взгляд. Она прекрасно понимала, что причина депрессивно-напряженного взгляда находится совершенно не здесь, не в этой комнате, и ей эту причину ни за что не угадать.
«Как я здесь очутился?..» – было то, что внезапно открылось Андрею. Но от испытанного шока он не мог и слова сформулировать у себя в голове. Он просто горел острым ощущением безысходности. Ему все представлялось так, что он совершенно неожиданно провалился в этот диковинный мир из своего мира, дорогу в который он навеки позабыл. Да даже уже толком не мог вспомнить, откуда он, где его настоящий дом.
Эта беда обессилила его. И все осознание происходящего клубилось в нем редким дымом разгоревшегося костра. Дыма было мало, но жар, валивший от пылающих поленьев, был жгучей безысходностью – Андрей не представлял, что ему делать.
Нася начинала бояться затянувшегося состояния Андрея. Она все более напряженно и внимательно глядела на него, всматривалась в каждую образовывающуюся на его лице черточку, не упускала из виду медленные, непроизвольные движения рук, будто мешавших что-то густое и вязкое и, испугавшись вдруг упавшего на себя Андреиного взгляда, вздрогнула, подпрыгнув на стуле.
Андрей, которому снился сон, видел Насин испуг и слышал, как часто и шумно забилось ее сердце. А тот Андрей, что находился во сне, не понял даже, что Нася на него смотрела. Он всецело поддался своей проблеме. Именно проблеме, а не ее решению.
– Я… совсем потерялся. Не помню, откуда я сюда попал, – и совсем потерянно, виновато поднял на Насю глаза, – и не знаю, где я сейчас. Только тебя помню и все.
– Ты что, как Никитка? – встрепенулась Нася, но, кажется, пожалела, что так сказала.
– Как кто? – прицепился к чужому имени рассеянным, слабым вниманием Андрей.
– Не важно, – замотала головой она, – попытайся что-нибудь вспомнить, а я пока к деду схожу.
Нася выбежала из-за стола и, Андрей вдруг остался один. Разглядев перед собой завтрак, он принялся монотонно ложку за ложкой перекладывать кашу из тарелки в рот. Отдельным тусклым огонечком в его голове светилось – каша безвкусная. Но он это игнорировал. К нему постепенно закрадывалась мысль, что Нася ему обязательно поможет. Но именно не возьмет и что-то конкретное для него сделает, а невольно станет проводником к его памяти, то есть к его жизни, к самому началу его истории.