Теперь он говорил бодрее, убедившись, что мой интерес не относится к нему.
- Где он?
- Его приятель обычно торчит на Сорок седьмой улице, возле продуктового магазина или внутри его.
- Покажи мне.
- Но, мистер...
Я повторил просьбу еще раз, более резко и настойчиво.
И он показал мне это место. Небольшой, всего в две комнаты, подвал был пропитан дымом марихуаны. Цезарь Марио Таллей и его приятель были уже невменяемы.
Мне ничего не оставалось, как выругаться.
- А когда они смогут прийти в себя? - спросил я у своего провожатого.
- Как я могу это знать, мистер...
Я смотрел на него так пристально, что голова его стала погружаться в плечи.
- Ведь это ты продал им дерьмо, и ты знаешь, сколько у них его было. А теперь проверь, сколько осталось, и сообрази, когда они очухаются. Иначе я сломаю тебе шею!
Он не возражал на этот раз. Одного взгляда на меня ему хватило, чтобы понять, что я не шучу. Он подошел к лежавшей на полу парочке, профессионально проверил их карманы и со знанием дела заявил, что это произойдет через три или четыре часа.
В этот момент я улыбнулся той самой улыбкой, которая приводила в чувство и не таких слюнтяев, как этот подонок.
- Думаю, если тебе повезет, они придут в чувство и через час. Поэтому оставайся здесь и занимайся ими, пока не добьешься успеха. Это твой бизнес, и ты должен знать все способы. Ты начнешь работать с ними без промедления. И не пытайся сбежать отсюда. Запомни, у тебя есть только один час!
- Но, мистер, вы не знаете этот товар!
- Я не знаю, но ты очень хорошо его знаешь, - это было все, что я сказал ему на прощание.
Вельда позвонила еще раз. Она все еще занималась розысками, но следов Бивера ей не удалось пока обнаружить. Она собиралась позвонить через час, когда проверит еще один вариант. Это давало мне почти сорок шесть минут работы без ее указаний.
Такси доставило меня на угол Колумбус-авеню и Сто десятой улицы, и, когда я вышел, на меня нахлынули воспоминания детства. Здесь многое изменилось, но некоторые детали остались такими же, как и прежде. Окружающие люди уже не знали меня, но все равно принимали за своего. Я был частью этой жизни, которая по своему внутреннему содержанию мало изменилась.
Я показывал фотографию Бивера в барах, маленьких магазинах и кондитерских.
Водитель такси, чем-то напоминающий цыгана, долго смотрел на фотографию, потягивая кофе, а потом сказал, что определенно видел здесь этого типа, но не может вспомнить ни место, ни время. Он посоветовал мне поговорить с Джеки, рыжей проституткой, которая зарабатывала деньги, чтобы поступить в колледж. Джеки знала почти всех.