Черт с ним. Сейчас был как раз такой случай, когда нельзя нарываться на быков. Я шагал через поля, пока впереди не возник темный силуэт коровника. Позади него стоял стог сена. Выбор был невелик. Я выбрал стог и заполз в него. Пока-то дожуют до меня коровы, а вот фермер — ранняя пташка, запросто может наткнуться на меня, если я заночую с коровами. Закопавшись в стог фута на три, я заткнул охапкой сена проделанную дыру и заснул.
Солнце поднялось, достигло верхней части стога и стало опускаться, прежде чем я вылез из укрытия. В брюхе урчало от голода, а язык пересох от вдыхания пыли от сена. Если бы под рубашку забрался миллион муравьев, зудело бы не хуже. Стараясь, чтобы стог заслонял меня от дома, я прополз по траве до поильного корыта и смахнул грязный налет с поверхности воды. Посчитав вчерашнюю бутылку молока лучшим в мире напитком, я ошибся. Когда в меня уже больше не вмещалось, я ополоснул лицо и шею, давая воде впитаться в рубашку, улыбаясь от удовольствия.
Я услыхал, как хлопнула дверь дома, и ласточкой нырнул за корыто. Шаги приближались, тяжелые шаги обутых в сапоги ног. Уже изготовясь к прыжку, я услышал, что шаги, не задерживаясь, протопали мимо. Сразу стало легче дышать. Высунув голову из-за корыта, я увидел широкую спину хозяина, исчезающую в коровнике. В каждой руке он нес по ведру. Это могло означать, что он еще подойдет к корыту. Недолго думая, я пригнулся и, стараясь не шуметь, метнулся в тень деревьев.
Там я разделся догола и обтер с себя пыль рубашкой. Совсем другое дело. Принять бы ванну, да перекусить чего-нибудь, и я бы почувствовал себя почти человеком. Ночью мои часы остановились, и о времени я мог только гадать. Поставив их произвольно на девять тридцать, я завел их. Все равно еще рано. У меня оставалась единственная сигарета, помятая и измочаленная. Прикрыв огонек спички, я затянулся дымом. Часа два я просидел на пне, глядя на летящие по небу облака, то и дело гасившие звезды, и чувствуя, как по моей штанине карабкаются маленькие ползущие твари. Этого еще не хватало. Уж лучше рискнуть встречей с головорезами Дилвика. Когда часы показывали одиннадцать десять, я обогнул ферму по краю и выбрался обратно на дорогу. Встречного я заметил бы за милю. Я снова отыскал свой холм. В доме по-прежнему горели огни, но не в таком количестве, как раньше. Лишь одна пара фар недобро шарила вокруг.
Часом позже я стоял согнувшись в пятифутовой дренажной канаве у восточной стены и поглядывал на циферблат. С правильными промежутками мимо проплывал силуэт человека в шляпе с широкими опущенными полями и в плаще. Дойдя до конца стены, он поворачивал и шел назад. С этой стороны их было двое. Каждый раз, встречаясь у середины стены, они обменивались какой-нибудь шуточкой, которую я не мог разобрать. Но их шаг был размеренным. Должно быть, Дилвику довелось послужить в армии. Мимо дозорных, которые совершают вот такой регулярный обход, ничего не стоит прошмыгнуть. Один раз мимо проехала машина, проверяя часовых. Луч прожектора запрыгал по кустам, но саму канаву полностью скрывала высокая трава, росшая вдоль канавы.