– Я заметил, – говорю с сарказмом, – это был явный любовный порыв. Удар в лицо, как нежное и чувственное признание в любви. Страстно и до жути оригинально, не правда ли?
– Ты ещё здесь, сука, – кричит парень и летит ко мне с явным намерением нанести удар. Уклоняюсь, вставая в стойку. Видно драки не избежать. У таксистов быстрая реакция, враждебные выпады – не редкость в нашем нелёгком ремесле.
Мальчишка нападает снова, запуская ракетой в направлении моей головы свой внушительный кулак.
Приходится отвечать ударом в подбородок, иначе его не остановить.
Он падает, как столб, на который наехала машина, с грохотом и немножко с хрустом.
Минут пять лежит, не двигаясь.
Девчонка, выплевывая кровь из рассечённой губы, дует на его лицо, целует, оставляя грязные следы своих прикосновений, вытирает их грязным уже порядком, платком.
У неё быстро и уверенно заплывает глаз. Второй смотрит на меня с ненавистью.
Сейчас она похожа на тигрицу, готовую разорвать меня в клочья.
Вскоре мальчишка очнулся. Потряс головой. Оттолкнул девочку. Встал.
Она попыталась его обнять.
Реакция юноши меня потрясла и огорошила… неожиданный и сильный удар коленом в живот.
Точно жених. Любимый себе подобного не позволил бы.
– Ромочка, Рома! Я ведь тебя люблю! Сильно – сильно.
В комнате было темно, тоскливо и душно, хотя окно было распахнуто настежь, а воздух был прохладен и свеж. Кружевные занавески порхали и кружили в зловещем танце, усиливая состояние безысходности и отчаяния.
Голые ветви берёзы раскачивались с жалобным стоном, стучали при порывах ветра о стекло, бесцеремонно проникали подвижными тенями внутрь комнаты, создавая иллюзию враждебного вторжения.
На самом деле им не было никакого дела до сидящей в расслабленной позе на полу Линды. Отголоски переживаемой трагедии атаковали не снаружи, скорее изнутри. Она никак не могла сосредоточиться.
Мысли зигзагами и прыжками петляли по лабиринтам воспалённого сознания, за что-то призрачное цеплялись, но были слабы и беспомощны настолько, что их запросто сбивал шум на улице, хлопающие крылья безумно пляшущих полотен тюли, даже привычные щелчки отмеряющих уходящие навсегда секунды времени стрелок настенных ходиков.
Многоквартирный дом тем временем наслаждался обыденной жизнью. Звукоизоляция в нём была несовершенна. Стоило немного прислушаться, как тайная жизнь соседей становилась частью твоей.
Этажом выше что-то тяжёлое катали по полу, топали ногами, словно резвящиеся на степном просторе жеребцы. Там живёт семья с двумя замечательными ребятишками. Кажется, они счастливы.