Винить себя, судить, упрекать в совершаемых действиях не было ни малейшего желания. Была неудержимая чувственная потребность удовлетворить низменную страсть, чтобы посредством разврата погасить бурю негодования, возбуждённую коварными изменами.
Изменяют ли они сами – не имело значения. Пусть это останется их личной тайной.
Гена всё-таки посеял в голове Машеньки семена сомнения. Так ли нужно разрывать устоявшийся брак из-за единичной подлости, если она действительно случайна? Это ещё предстояло выяснить.
Любовники заснули, обнявшись в полном изнеможении, а когда проснулись, решение сложилось само собой.
Они никуда не торопились. Пусть супруги-предатели поволнуются, как следует, пусть осознают всю степень своей низости, просчитают варианты возможных событий и их последствий.
Как хорошо, думали оба, что взаимная боль допустила подобное сближение.
Пусть теперь каждый делает свои выводы.
Больше они не целовались, не обнимались – это стало избыточным, лишним. Договорились, если не получится восстановить добрые семейные отношения – попытаться создать новую семью.
Кое-чему они уже научились.
Первая любовь и старомодная скромность
Кирилл был скромным, послушным мальчиком, причём исключительно одарённым сообразительностью и памятью.
Нет, не вундеркинд, просто знания и навыки хватал на лету. С трёх лет его показывали гостям, демонстрируя выдающиеся на фоне прочих детей способности.
Кирилл мог пересказать сказку Чуковского «Федорино горе» от первой до последней строчки без запинки. Много других знал на память, запоминая не только тексты, но и расположение строк. Если в руках у него была книжка, создавалось впечатление, что читает с листа, так уверенно водил мальчонка пальцем по строчкам.
Тем не менее, читать Кирилл пока не умел.
Родители его были людьми прагматичными, сразу придумали для себя фантазию на тему обеспеченной старости, в связи с чем начали учить Кирилла всему сразу: игре на пианино и скрипке, танцам, гимнастике, математике, английскому языку, живописи, пению и фигурному катанию.
Были попытки развить Кирилла и в других областях, но не прижились, не вписались в режим дня по тем или иным причинам.
Детство у мальчика пролетело в рамках экзотических диет, строгого режима, наказаний и плотного расписания занятий. День его был расписан по минутам. Отступления от графиков исключались.
Так незаметно пролетело детство, перешедшее в точно так же до предела загруженную упражнениями юность.
Ничего сверхъестественного не произошло: Кирилла везде хвалили, его уровень во всех начинаниях был довольно высоким, но ни в одном направлении он так и не преуспел.