– Всё, приступили. Молчу, как рыба. Будут вопросы по учебе – спрашивай.
Через час их попросили из кафе. Они шли и смеялись. По любому поводу. Было очень странно, но получалось это само собой.
Кирилл проводил Вику в общежитие, спросил насчёт решения, где заниматься завтра.
Вика долго крутила нос, словно желала расплющить его всмятку, смотрела на юношу одним глазом, – ладно, уговорил, бери ключи. Но имей в виду, никаких вольностей не допущу.
Вика протянула руку для прощания и посмотрела, долго, по-особенному, словно впуская парня погостить в сверкающие коричневым блеском пределы души.
Кирилл успел заметить в её глазах своё отражение. Это поразило, буквально потрясло. Ладонь девушки, прохладная, мягкая, была удивительно эластичной, нежной. Отпускать руку совсем не хотелось. Самое удивительное – Вика словно умела читать мысли, не торопилась выдергивать желанный приз, даже потрогала пальцем запястье Кирилла. От этого мимолётного прикосновения застучало в висках.
На метро парень побежал вприпрыжку, необычайно довольный, даже возбуждённый. Спустившись вниз, уселся на первую же скамейку, приступив к рисованию. На портретах Вика была разная, чаще улыбалась, а он пытался вспомнить лицо в тот миг, когда через кожу ладони чувствовал её всю.
Эскиз за эскизом юноша выбраковывал, не в силах поймать тот, проникающий в глубину открывшейся на мгновение тайны, взгляд, запечатлевший их нечаянное единство.
Кирилл рисовал, раздражаясь, чуть не плакал от негодования. И лишь тогда отразил нужные черты, когда душа ощутила сначала сладость, потом восторг, потому, что понял, что именно означал тот таинственный взгляд.
Вика ему поверила. Даже не так. Доверилась, несмотря ни на что. Означать это могло лишь зарождение определённого чувства.
Кирилл обрадовался, прикусил указательный палец почти до крови, испугавшись нечаянной мысли. Он не был готов к настоящей ответственности. Нет, нет и нет. Договорились только рисовать. Нельзя злоупотреблять доверием. Нельзя!
Рисунок между тем вышел отменным. Нужно дома изобразить то же самое в цвете на большом листе. Как бы то ни было, день представился необыкновенным, поистине удачным.
Кирилл рисовал, наслаждаясь вдохновением. Сегодня, как никогда, получалось, словно играючи. С портрета на него внимательно, доверчиво смотрела смелая девочка, но как, как смотрела! Юноша боялся вслух произнести это слово. Зато, оно кричало где-то внутри. Если он нарисовал так, как было на самом деле – это любовь.
И что тогда делать? Отказаться дальше встречаться или напротив, подыграть и будь, что будет? Как художнику ему интересно досмотреть весь изобразительный ряд, потом выбрать лучшее, но чем это грозит? И потом… он обещал.