Запах навоза несмываемый, вечный. Он впитывается во все поры. Даже если не ходишь на ферму целую неделю, определить место работы не составляет труда. Ничего с этим не поделать – такая уж специфика у этой профессии.
Позитивное впечатление основательно портит беззубая провалившаяся улыбка на измождённом лице.
Это неземное создание стоит, кокетливо переминаясь с ноги на ногу, носочком миниатюрного, почти детского ботиночка рисует на полу восьмёрки и смотрит на меня исподлобья застенчивым взглядом.
Я заметался в поисках, чего бы на себя накинуть.
Трусы, конечно, вполне пляжные, но я всё-таки её начальник – не могу предстать перед своей работницей в неглиже.
Пришлось завернуться до пояса в махровое полотенце и накинуть ватную телогрейку.
– Чего тебе, Вера? Отгул, извини, дать не могу. Все подменные животноводы заняты.
– Да не, Петрович, я к тебе лично. Я это, – проходит к столу, разворачивает
свой узелок. Внутри большая банка молока, варёные яйца, сдобные пирожки, исходящие жаром и бутылка водки.
– Ого! По какому поводу, чего празднуешь?
– Ещё не знаю.
– Так ты в гости или как? Что за гостинец, никак взятка?
– Скажешь тоже. Я это, – замялась она, оглянувшись на дверь и занавешенные пожелтевшей газетой окна, отступила на шаг, опустила к подолу руки, скрестив их загадочным образом, и рывком сдёрнула платье, как это умеют только женщины, под которым ничего не было надето, кроме капроновых чулок.
Неожиданно, эффектно.
Конечно, я опешил, увидев разом всё то, что для постороннего взгляда совсем не предназначено.
Кстати, кожа у неё оказалось упругой, белой, бархатистой, а живот плоский и грудь стояла колокольчиком.
Парень я молодой, женской лаской не избалован, потому, на секретные интимные объекты отреагировал воинственно, моментально ощутив ритмичное движение крови снизу доверху.
Лицо, понятное дело, обдало жаром, по телу вразнобой поскакали стада разного размера шустрых мурашек, голова наполнилась разноцветным туманом.
Упругие груди, словно вылепленные из гипса, смотрели на меня, не мигая, яркими вишенками малюсеньких сосков. Приятное, между прочим, зрелище.
Читал где-то, что созерцание женской груди продлевает жизнь, спасает от инсультов и инфарктов, поднимает настроение… и не только. Я это сразу понял.
Сердечные ритмы несогласованно, нервно вытанцовывали ламбаду, беспорядочно пульсируя сразу во всех направлениях, словно перед прыжком в бездну.
Её кровеносные сосуды ажурными кружевами переплетались под кожей, образуя возбуждающе-похотливый рисунок. Плоский мускулистый животик соблазнял немыслимой притягательной силой.