– Антон Ильич, Антон Ильич, – зашептал гость, испугавшись тихого приступа.
" Скорая «и» Канарейка " прибыли одновременно.
Спрашивали Якова Алексеевича по очереди.
Потускнела оправа, погасли стёклышки, а за ними и глаза от странного удушья превратились в цвет талого снега.
– У него болело сердце?
– Да.
– Кто кидал камень?
– Не знаю.
– Может, у него в роду были инфарктники?
Плечи отвечающего взметались и опускались.
– А квартиру кто поджигал?
– Какую квартиру?
– Эту, эту, – давился от простудного кашля лейтенант, указывая на потемневшую со стороны площадки, дверь.
" Кимберлитовый труп", – вещала не до конца замазанная белой краской именная табличка.
Якову Алексеевичу стало холодно и тошно. Он спустился вслед носилкам и поглядел на зияющую дыру окна.
– Всё будет в порядке, не езжайте, места и так нет, – пробасила женщина в белом и хлопнула перед носом дверкой.
Лениво улюлюкая, карета, подмигнув крестом, скрылась за поворотом.
Что за люди приходили к Антону Ильичу накануне, Яков так и не узнал. Учёный выздоровел, но стал совсем другим, и уже не поддавался ни на какие уговоры относительно облагодетельствования нации.
– Ты, Яшенька, спрячь рукописи, не надо, чтобы они нашли. Все эти разборки ни к чему хорошему меня не привели. И тебя не приведут. Это про́клятые камни. Всё равно, что ворованные. Не суетись. А к Ясыне съезди. Простит пусть. – Состарившийся человек махал рукой, плакал в ладонь и отворачивался. – Не время.
* * *
Настал девяностый год.
Над Замоскворечьем сияло солнце. Поблёскивали купола Черниговского переулка, гулко отзывались шаги одинокого прохожего. Храмы стояли стражами, вознося копья в ослепительную синеву.
Стены, ещё белые, но с серой поволокой, уже не отталкивали взоры экскурсантов, а проглатывали их чернотой открытых пастей.
Подёрнулся горизонт облаком, и разрослось оно за считанные минуты до невероятных размеров. Черниговский замер. Насторожился и дом с колоннами, поглядев окнами на небо, вместе со всеми принялся ждать грозу.
Антон Ильич сидел в кресле. На аккуратном, на колёсиках, столе в хрустальной вазе лежали фрукты.
– Угощайтесь, Яков Алексеевич, – предложил хозяин дома.
В очки закрался луч солнца, человек сощурился и протянул руку к ближайшему яблоку.
– Как она там?
Откусивший поднялся из-за стола и прошёлся по чисто убранной комнате. Рассказ получился недолгим. Яков Алексеевич, не успевший прийти в себя от бескрайних лесных просторов, пришёл в дом, где его очень ждали.
– Её там не было.
– Как не было? Где же она?
– Не знаю. – Мужчина с острой бородкой, появившейся совсем недавно, отвёл глаза.