– Многие знали. Батюшка даже к родителям ходил – увещевал. Прихожане надавили. Но мать, говорят, вообще её боялась. Это про старшую – Аманду, как она себя называла. Леськины-то родители её пытались от этой Аманды отвадить, но она ни в какую. Ей же все эти темы мистические – так, приключение – она под обаяние попала – не свернуть.
– Ну, так вот. А потом Аманда пропала. Пошла лесом в Козорезово – вот как мы сейчас – и с концами. Искали, прочесывали – без толку.
– Куда она пошла? – Чертовщина какая-то. Мне стало неуютно. – В брошенную деревню?
– Ну, для неё это нормально – никого не удивило. Леська все глаза проплакала. Ходила вурдалак вурдалаком. Родители не знали, какому врачу показать. В Москву увезли потом.
Он опять замолчал, а потом напел из той песенки:
I'm gonna keep my sheep suit on
Until I'm sure that you've been shown
That I can be trusted walking with you alone.2
Оскалился и подмигнул мне. Я молча показала ему средний палец.
У Бабки в доме в коридоре темень. Хантер скромно топчется на улице. Выключатель нащупала – щелк – не намного светлее. На стене тесачино – пипец, музейный! Захожу в комнату:
– Здрассьте, бабушка! Меня мама прислала помочь, прибраться. – Оглядываюсь – охренеть тут месяц грязь возить!
Бабка в куче тряпья на кровати что-то шелестит в ответ. Вонь адская! Ни слова не разобрать!
Нос зажимаю, подхожу. Наклоняюсь. Это было ошибкой!
Костлявые руки тисками сдавили шею. Я еле успеваю просунуть свою ручонку в этот захват – папа не зря учил. Старуха вертит меня как тряпичную куклу. В следующую секунду я трепыхаюсь спиной к кровати. Глаза лезут из орбит. Мои новенькие адидасы отчаянно молотят по дощатому полу, один соскакивает. Я с ужасом смотрю уже будто со стороны, какой щербатый пол в этом месте, выдолбленный не одной парой ног.
За дверью что-то громыхает. На пороге Хантер. В руке ржавый тесак из коридора. Он всё-таки очнулся, мой рыцарь!
– Долбанный тормоз! Она же меня придушит! Сука! – Я хриплю и шепчу – сама себя не слышу. Тиски сжимаются. Моя чудом просунутая рука в конец онемела.
Он бросается ко мне. Мимо уха что-то просвистело, и мерзко чавкнуло слева. Захват падает, и я звездой лечу на пол. Кручусь по-звериному, не соображая, где свои, где чужие.
– Херасе! Такой острый! – Хантер склонился над бабкой. Тесак отсёк ей руку по локоть и наполовину вошел в череп.
Рука на полу в луже крови. Хантер перехватил мой взгляд:
– Не смотри! – И отбросил ногой в дальний угол.
– Бабка-то у тебя огонь! Сущий терминатор! – Он разглядывал обезображенную старуху.
– Походу, бабка левая! – Я старалась не смотреть в её сторону. – Я с мамашей как-то приезжала, давно правда – плохо помню, но точно полненькая бабуля была, а это же скелет.