Скучать, я по ней не скучала… Но иногда накатывало. Морозило порой вообще конкретно, что матери своей, выходит, я не уперлась. А если даже и не ей, тогда вообще кому? Хоть кому-то? Отцу – да, была нужна. Была! Чувствовала! Да и до сих пор чувствую! А этой…
– К бабке еду – такие планы! – Выдохнула, не глядя на Хантера. – Мать попросила.
А он опять заржал:
– Через лес пешком? Пирожки понесешь?
Ну конченный придурок! Хотя через лес и вправду ближе, и автобус не ждать, но, может, кто подвез бы.
– Шутим, да? Ну-ну, смешно! – И я повернулась идти.
– Ага, очень смешно. Попросила как-то раз мама Красную Шапочку отнести больной бабушке пирожков. Смотри только в лесу не останавливайся и ни с кем не разговаривай. – Он погрозил мне пальцем и противно гоготнул.
– Да пошёл ты! – Ну и уже сама пошла-таки прочь.
Чёрт, с капюшонами-то я лоханулась! Девчонкам зато всем понравилось. Ну и хрен с ним!
– Постой. – Он меня догнал. – Провожу тебя. До бабушки. – Улыбка его мне всё ещё не нравилась.
С одной стороны – такой видный перец… Меня… Провожать… А с другой… Теперь, точняк, придется переться к бабке. И пешком, сука, через лес!
Но вслух я сказала как можно безразличнее:
– Ну ладно. Пошли.
Вообще-то бабка не моя. То есть моя конечно, но я ее не знаю совсем. Видела пару раз. Любимая моя бабуля – папина мама – умерла давно, ещё до папы. А эта – мамина. Она со мной не сидела, всё время чем-то болела. Мамаша её одна навещала. Ну и я изредка. Та почти не двигалась – парализована, что ли. Сиделка с ней жила.
Дом её был на краю леса, но не со стороны города, а с противоположной. От деревни на отшибе. Деревня, значит, Козорезово. Но она заброшена. От нас до бабки выходит километров пять лесом – это его самая узкая часть. В объезд по грунтовке – все двадцать – если есть, на чём – быстрее, конечно.
Валим, короче, мы с Хантером лесочком и эта скотина начинает меня накручивать:
– Знаешь, почему я с тобой пошёл? – И не дожидаясь моего «расскажите, дяденька». – В этом лесу девчонки пропадали. Слыхала?
– Так то ж давно. – Говорю.
– Давно, да. – Он помолчал. – А одна совсем недавно.
Я вспомнила – слышала от отца перед самой его… Уходом. Ну а потом некому было рассказать. В газетах не писали. Да и кто их читает.
– Нет, ничего не слышала. Расскажи. – По чесноку если, сто лет бы мне этого не знать, но молча идти жутковато было. Вечерело, холодком потянуло.
– Дружили девчонки, книжки разные колдовские читали. С заклинаниями. Духов вызывали. Все про них знали – городок-то переплюнуть.
– Я не знала.
Я и на самом деле не знала, хотя поняла, о ком речь. Ну они совсем мелкие были – лет по десять. Я такими не интересовалась.