– Обольстила? Боже мой, миссис Эмерсон, о чём вы говорите?
– Я видела вас – скорее слышала – с ней в саду в отеле «Луксор», в ту ночь, когда мы обедали с мистером Вандергельтом.
– Слышали, – медленно повторил он.
– Я думала, что рядом с вами – Гертруда, – призналась я. – Но это была не она, не так ли?
– Нет – Ответ последовал быстро и решительно. – Я не знаю, что вы слышали, миссис Эмерсон, но ваша интерпретация моих отношений с женщиной – какой бы она ни была – полностью ошибочна. Я и не думал мечтать о... э-э... Даже если бы она не была... э-э… Я принял её за одинокую, скорбящую женщину, нуждавшуюся в сочувствии и дружеском общении. Мы поговорили, вот и всё. Уверяю вас, это было всё!
– Но вы предполагали, что это станет чем-то большим.
Его глаза сияли нескрываемым весельем.
– Я никогда не обманывал вас, миссис Эмерсон. Вы знаете, как у нас, младших сыновей: выгодный брак – единственная надежда на успех. Она изображала богатую вдову, была молода, привлекательна и… э-э… восприимчива к сочувствию.
– А Нефрет?
Он громко рассмеялся и покачал головой.
– Вам не стоит бояться за добродетель вашей подопечной, миссис Эмерсон. Я не знал о её родных, когда впервые встретился с ней. Уже потом мне стало известно, что она – наследница лорда Блэктауэра... Ну, стоит подождать, согласны? Через несколько лет она станет ещё красивее и сама станет управлять собственной судьбой.
– Я восхищаюсь вашей искренностью, хотя и не вашими принципами, – кивнула я. – Пожалуй, нам лучше уйти, согласны?
Без посторонней помощи он встал и прошёл мимо меня в соседнюю комнату. Там тоже было пусто: Лейла посчитала целесообразным исчезнуть.
– Вы можете править? – спросила я. – Возьмите меня за руку, если чувствуете слабость.
– Рана поверхностная. Я чувствую себя очень глупо из-за этой слабости.
Травма была поверхностной. Он притворился слабым, потому что не хотел вести себя жестоко с женщиной – не просто с женщиной, но с дамой, и, кроме того, с дамой, к которой испытывал нежные чувства. Некоторые могут назвать это поведение рыцарским. Я называю его глупым и непрактичным, но действия сэра Эдварда избавили меня от болезненного решения. Тяжело обречь женщину в деликатном состоянии на суровые условия тюрьмы, и в действительности у меня не было никаких доказательств преступного поведения с её стороны, кроме нападения на меня – и я слишком хорошо понимала мотив этого поступка. Разве я не испытывала тех же мук ревности и гнева, когда боялась, что потеряла любовь Эмерсона[206]? Но моя ревность была преходящей и безосновательной, а страдания Берты останутся стойкими и безнадёжными, потому что Эмерсон никогда не будет принадлежать ей. Не удивительно, что она ненавидела меня!