Мы молча смотрели, пока вершина золотого тюрбана не скрылась из виду. Затем Эмерсон подвёл меня к перилам. Должно быть, на борт дахабии, хотя я этого и не заметила, подняли носилки; теперь они медленно двигались по трапу, плотно закрытые серыми шёлковыми шторами. Мускулистые руки носильщиков напрягались, чтобы удержать груз на одном уровне. Эмерсон заговорил только тогда, когда носилки достигли берега и скрылись из виду.
– Должно быть, ему что-то очень сильно требовалось, раз он предпринял все эти усилия. Интересно, получил ли он желаемое?
– Он хотел знать, что случилось с мистером Салехом – вернее, с мистером Шелмадином. – Эмерсон кивнул, и я продолжила: – Не стоило так повелительно принуждать меня к молчанию, милый. Я отлично понимала, на что рассчитывает Риччетти, и никогда бы не выдала ничего важного.
Эмерсон отреагировал коротким смешком. По лестнице загремели ноги, идущие вверх, и он обернулся к своему сыну и наследнику:
– Чёрт возьми, Рамзес, я приказал тебе оставаться в салоне.
– При всём моём уважении, сэр, вы не этого сделали. Вы приказали мне, если память не изменяет, а я уверен, что это так, сопровождать Нефрет в ту комнату, что я и сделал, и, поскольку у меня сложилось чёткое впечатление, что вы хотели, чтобы она оставалась там, хотя это распоряжение также не было особо оговорено, я также остался в салоне, поскольку Нефрет явно стремилась покинуть комнату – что, – заключил Рамзес, внезапно задохнувшись и содрогнувшись, – она и осуществила.
Нефрет, чья золотая головка виднелась за спиной Рамзеса на лестнице, очевидно, резко толкнула его, вызвав сбой в дыхании и содрогание. Однако он не двинулся с места и вытянул руки, чтобы она не могла пройти дальше.
– Вернись назад, – распорядился Эмерсон.
– Но, отец, этот джентльмен… – снова начал Рамзес, и тут Нефрет произнесла по-нубийски громкую фразу. Я разобрала только имя Рамзеса, но не питала иллюзий относительно содержания.
– Ад и проклятие! – завопил Эмерсон. – Провалиться мне на этом месте, я приехал сюда, чтобы продемонстрировать твоей дорогой маме сюрприз, приготовленный для неё, и показать ей всё до мелочей – каждый чёртов шкаф, каждый проклятый уголок и каждый дьявольский гвоздь в каждой клятой стене! Убирайтесь с лестницы, вы оба, или я… я…
– Да, отец, конечно. Нефрет должна идти первой. – Рамзес оглянулся через плечо и ухмыльнулся так, что любая здравомыслящая женщина отвесила бы ему пощёчину. Нефрет попыталась. Затем она отправилась вниз, щёлкая каблуками, как кастаньетами, а Рамзес последовал за ней на безопасном расстоянии.