– Вы нарушаете закон, Эмерсон-эффенди. Вы бросаете вызов Звёздно-полосатому знамени[108]. Я вызову полицию.
Эмерсон расхохотался так, что ему пришлось прислониться к стене.
Бормоча под нос проклятия, Али Мурад отпер дверь. Окна комнаты были закрыты тяжёлыми деревянными ставнями; исходя из количества пыли, которая окутывала их, я пришла к выводу, что они долго не открывались. Но здесь и не имелось никакой необходимости в свете. Сюда никогда не приводили потенциальных клиентов; наоборот, им приносили товары из этой особой кладовой.
Мебель представляла несколько столов и полок, загромождённых мелкими предметами. Понятия Али Мурада о чистоте и систематичности оставляли желать лучшего. Артефакты не располагались в каком-либо определённом порядке: ушебти валялись рядом с каменными и глиняными сосудами вперемешку с остраками[109]. Пол не подметали один Бог знает, как долго; мусор, покрывавший его, вероятно, сам по себе окупал раскопки.
По мере того, как Эмерсон медленно двигался по комнате, один объект за другим появлялся в пятнышке света от свечи, а затем снова исчезал в тени. Эмерсон остановился перед каменной плитой квадратной формы, за исключением закруглённой вершины. Это была стела из какой-то гробницы, вероятно, Девятнадцатой династии, если судить по качеству скульптурной сцены, изображённой в верхней части. Иероглифические надписи покрывали остальную поверхность.
Я услышал скрежет. Он исходил от Эмерсона (вернее, от его зубов), но обход продолжался без комментариев. Поведение мужа изрядно нервировало Али Мурада. Он знал, как и я: когда Эмерсон контролировал свой характер в такой необычной степени, это свидетельствовало, что он что-то замышлял.
Предметы в комнате были подлинными, и каждый из них исходил из нелегального источника – украден рабочими во время официальных раскопок или из места, которому полагалось иметь защиту. Таким инспекторам, как Говард Картер, приходилось совершать невозможное: они не могли охранять каждую гробницу и каждый храм в Египте, и до тех пор, пока коллекционеры были готовы платить высокие цены за резные блоки и настенные росписи, памятники будут разрушаться.
Нашим глазам предстали ужасающие примеры этого вандализма – беспорядочно прислонённые к задней стене или небрежно брошенные на пол фрагменты картин и барельефов, вырубленных из стен гробниц. Я узнала один фрагмент, изображавший безмятежный профиль и элегантно причёсанную голову знатного дворянина – всего пять лет назад в одной из могил Гурнеха я видела эту картину, тогда ещё целую.