– Он испытывает сильную боль, хотя и не признаётся в этом, – ответила я. – Ему нужно отдохнуть.
– Нет! Не нужно… – Давиду пришлось замолчать, так как я пальцами зажала ему нос и аккуратно залила жидкость в глотку.
– Не волнуйся, – улыбнулся Эмерсон. – Один из твоих дядей, или двоюродных братьев, или, к дьяволу, ещё кто-то, будет начеку. Здесь ты в безопасности. Есть что-нибудь ещё, что ты хочешь мне сказать?
– Нет, Отец Проклятий. Не знаю…
– Мы поговорим позже, – сказал Эмерсон. – Пошли, Пибоди. Рамзес?
– Уверен, – сказал Рамзес, как только я закрыла дверь, – что ты дала ему лекарство не потому, что подозреваешь, будто он попытается убежать, мама. Этого не случится.
– Полагаю, он дал тебе слово, – саркастически хмыкнула я.
– Да. И, – продолжил Рамзес, – я обещал, что, если он останется с нами, я научу его читать иероглифы.
Времени для продолжения разговора не оставалось. Гертруда и Нефрет уже ждали, и Эмерсон столкнул нас всех в шлюпку.
Рамзес начал читать лекции ещё в храмах Луксора и во время путешествия разговаривал без перерыва. Это дало мне возможность собраться с мыслями, которые следовало упорядочить. Как мы были заняты, и сколько дел предстояло сделать! Выявление потенциального убийцы Давида имело первостепенное значение не только для предотвращения дальнейших нападений, но и для выяснения, почему кто-то так намеревался заставить его замолчать. Эти сведения можно было получить от самого мальчика, если он захочет говорить – и если он знает.
Прежде всего мы отправили телеграммы Эвелине и Уолтеру. Читая через плечо Эмерсона написанные им строки, я шёпотом пробормотала:
– Эмерсон, ты действительно считаешь разумным сообщать, что мы нашли неизвестную королевскую гробницу? Я не сомневаюсь, что содержание этого послания молниеносно разлетится по всему Луксору и чуть ли не сразу же окажется в Каире. Каждый вор из Гурнеха встанет у нас на пути, а месье Масперо очень рассердится на нас за то, что мы немедленно не сообщили ему, и кроме того...
– Составь телеграмму собственноручно, Пибоди, и оставь меня в покое, – властно нахмурился Эмерсон.
Так я и сделала. Меня осенила мысль, объяснявшая его поведение. Я бы и раньше подумала об этом, если бы считала, что Эмерсон способен на такую невероятную утончённость.
Телеграфная контора находилась рядом с отелем «Луксор», и Эмерсон предложил выпить кофе в саду отеля. Подобная неторопливость была настолько ему не свойственна, что я поняла: он что-то замышляет – как оказалось, многое.
– В этот час здесь не так много людей, – заметил он, разглядывая одиноких туристов, сидевших за другими столами.