Склоняюсь над столом, положив ладони на стекло без единой царапинки, и ядовито улыбаюсь. Арчер следит за каждым моим движением, что довольно забавно.
– Я и есть сука, ты думал, что это не правда? Сюрприз, любимый, люди говорят правду.
Падаю на спинку кресла и подхватываю ручку, прикусив кончик, но продолжая улыбаться.
– Хочешь знать правду? – равнодушно спрашиваю я.
– Какую правду? – плечи парня напрягаются, я вижу, что он сжимает подлокотники кожаного кресла.
– Мне плевать на отца, плевать на тебя, и на эту компанию тоже, понимаешь? На каждого, кто тут есть. Я никогда не мечтала об этом кабинете и не рвалась заменить отца. Наша свадьба, все эти выходы с милостью и обнимашками – огромная ложь. Меня насильно принудили и теперь…
Вскидываю руки и подмигиваю ему.
– Это твои проблемы. Ты согласился, а я рада подарить тебе ад, в котором жила всю жизнь.
– Это вся правда? – сухо спрашивает Арчер.
– Оу, нет, не вся. Я не люблю тебя. Я тут, потому что хочу уберечь мужчину, которого люблю. Ты никогда не станешь им. Наши детские чувства давно в прошлом. Можешь подгореть кофе, но оно не будет вкусным.
– Я желаю тебе добра.
Мой смех эхом разносится по полупустому кабинету. Я не понимаю, для чего всё это пространство, на котором пусто. Я не собираюсь расставлять тут рамки с фотографиями и поливать цветочки. Я бы сожгла его к хреновой матери со всем зданием в целом.
– Если бы ты желал добра, то я бы не сидела сейчас тут, мы бы не были женаты. У меня к тебе только один вопрос.
– Задавай, – кивает Арчер.
– Ты всё ещё думаешь, что можно что-то изменить или всё же стоит найти ту, что будет тебя любить? Я, конечно, не пылаю желанием делиться, но ты не представлял какого это, просыпаться с любимым человеком утром.
Челюсть Арчера сжимается. Я вижу, что по щелчку пальцев сумела довести его до необходимого раздражения. Он не вспылит тут, а потом его гнев потухнет, но мне всё равно удалось вывести его.
– К чему весь этот цирк, Грейс?
– Ты не поверишь, у меня тот же вопрос.
– Мы можем быть друзьями.
– Мы не можем быть друзьями. Мои друзья остались в другой стране, и один из них тоже в могиле. Какая чудесная у меня жизнь, ты так не считаешь?
– Мы могли бы попытаться.
– Ты себя слышишь? У тебя есть чувство собственно достоинства? Или тебе вообще знакомо это понятие? Ты просишь меня быть друзьями. Господи, да ты в дерьме, Арчер. Добро пожаловать.
– Добро пожаловать? – эхом отзывается он.
– Как только ты и мои дражайшие родители заявились на кладбище с предложением, от которого было невозможно отказаться, моя жизнь превратилась в кучку дерьма. Теперь ты в ней.