– вот их первое правило. И единственное. Никаких других. Ты можешь делать всё, что заблагорассудится, даже столкнуть противника с горы.
Я был тут дважды, когда учился в школе. Но выигрыш достался мне единожды. В этом участвуют только те, у кого отбита голова. А у меня она отбита именно сейчас, как когда-то в юности после смерти Алисии. Трасса всегда напоминает о ней, и это мой восьмой круг ада.
Ставлю свою подпись на листе о том, что не имею, и не буду иметь никаких претензий при несчастном случае. Кладу на стол три сотни и получаю номер с ключами. Да, за участие ты ещё платишь. Глазами пытаюсь найти ту, что теперь принадлежит мне. И нахожу. Это дерьмовое стечение обстоятельств. Она принадлежала мне в школе. Это точно она.
Красный мустанг, по бокам которого пара чёрных полос, заставляет меня чуть ли не усраться на месте, потому что я боюсь сделать шаг в его сторону. Но всё же делаю. Ярость внутри намного сильнее страха.
Провожу ладонью по капоту и закрываю глаза, когда занимаю место в салоне. Тут ничего не изменилось, даже запах тот же. Аромат адреналина, страха и смерти. Однажды, какой-то двинутый успешно помог сопернику покинуть трассу именно на ней. Благо, что второй отделался сломанным о руль носом, но это лишь то, что я знаю. Кто-то мог убить на ней, стоит только сделать резкий поворот руля и встретить чей-то бок, чтобы сбить с пути. Ремонт ты тоже оплачиваешь сам, но это никого не смущает, наоборот, повышает азарт.
Называют мой номер, и нога автоматически жмёт на газ.
Подъезжаю к ровной линии и смотрю на противника, который празднует заранее. Но ему нихрена не достанется, я практически готов убивать.
До ушей доносится плач Марии. И в зеркало заднего вида, замечаю бегущую к машине младшую сестрёнку. Как быстро сменилась её радость на истерику. Я всегда боялся и с ужасом остерегался подобного состояния сестры. Но не сейчас. В эту самую секунду я и сам в истерической агонии. Я ничего не решаю. Решают эмоции.
Я не зол, это далеко от моего эмоционального состояния. Я в бешенстве. Разочаровании. Гневе. Психозе. Это малый набор слов, которые могут описать весь огонь внутри. Уверен, если я кого-то убью, даже не замечу. И, чёрт возьми, я хочу. Ужасно хочу стиснуть в руках чьё-то горло, чтобы услышать характерный сломанным костям хруст.
Как она могла?
Этот вопрос мучает ежесекундно. Как могла упоминать в своих словах меня. Как могла так легко об этом говорить. Как ей удаётся растоптать меня, находясь за тысячу миль. Как она может продолжать спокойно жить, будто ничего не было. Словно я – пустое место. Она выжгла чёртову память, а может и вовсе не запоминала меня, играя отведённую роль или используя для того, чтобы забыть или вернуть своего покладистого щенка. Эти, и ещё сотни вопросов без ответа.