В новую ночь своей смерти я вышла подготовленной, потому как знала, что меня ждет. Покинула развлекательный центр и широким шагом последовала к месту последней встречи с двуликим пауком. Больше я не пугалась подозрительных звуков, не пряталась от случайных прохожих и решительно вела нас к заброшенным домам. Да, я знала – мой страх идет следом и ищет удобного случая, когда учинить надо мной расправу.
Я, словно белка в хвойном лесу, юркнула в первый же заброшенный дом, чем, кажется, не мало удивила преследователя. Оставаться в одной комнате больше не входило в мои планы. Я тихонько перепрятывалась из угла в угол, выскальзывала через окна без стекол, поднималась по скрипучим лестницам на вторые этажи и старалась держать на виду ползущего за мной двуликого паука. На что я рассчитывала? Как собиралась обыграть убийцу? Думала встретиться с ним лицом к лицу, оказать сопротивление, и тогда он проявит свою трусость. Мне казалось, что хорошо его знаю: за всей своей грубостью, он наверняка прятал самую паскудную трусость. Он не сможет прирезать меня, глядя в глаза.
За этими играми в кошки мышки, мы перебрались во второй дом. Я выпрыгнула из окна и пробежавшись по лужам. Он поспешил за мной, но не звал меня, не пытался окликнуть или поговорить со мной.
Я бесшумно ползала по лабиринту прогнивших коридоров. Надо было его перехитрить, дать пройти вперед и, оказавшись сзади, окликнуть, напугать своей смелостью. Моя задумка так притупила внимание, что, услышав шум где-то перед собой, я посчитала это самым подходящим моментом для выхода из укрытия. Резко выскочила и не увидела своего преследователя. За спиной скрипнула половица. Я обернулась и инстинктивно выставила блок: знала, с какой стороны он ударит, и моя рука остановила руку с ножом. Двуликий паук глянул на меня испуганно. Таким я его еще не видела. Он всегда старался сохранять самообладание, кроме тех моментов, когда ревность жгла его внутренности и он кричал, будто черви заживо ели его плоть. А тут он представился нашкодившим ребенком, который не собирался сдаваться. Его вторая рука быстро скользнула в карман, схватила запасное орудие, которое холодным лезвием пронзило мне левое легкое. Я ослабла, упала на неровный дощатый пол. Парня охватил ужас. И в этом ужасе он колотил по мне неистово, яростно, пока не превратил торс в фарш.
Я чувствовала бесконечные толчки и никакой боли. Острой боли от ножа не было. Скорее тупая и мягкая, как от боксерских перчаток. Оставаясь неподвижной и, как мне казалось, истекая кровью, я вдруг получила тупой удар по челюсти. Искры посыпались из глаз.