Аксель бережно разделил ткань на два куска, потом взял флягу и стал обмывать правую ногу. Та жутко болела, кровь запеклась и смешалась с грязью. Когда с этим было покончено, он поставил ногу на кусок ткани, обернул им ступню и, стиснув зубы, запихнул её в сапог…
Пришла очередь другой ноги. Аксель проделал с нею всё то же, что и с правой, однако стёрта она оказалась сильнее и больше опухла.
Собрав всю волю и упорство, Аксель встал сначала на четвереньки, а после аккуратно поднялся на ноги. Тупая боль внезапно окатила всю нижнюю часть тела и осталась в ступнях и голенях тянущим послевкусием. В глазах потемнело от резкого подъёма, но… он устоял на ногах.
– Пусть хоть все лешие этой проклятой пустоши надо мной потешаются – сказал он вдруг как-то очень серьёзно, – а я всё равно дойду до замка.
Простая и непоколебимая решимость наполнила все его существо от кровоточащих распухших ног до слегка завитых кончиков светлых волос. При этом боль никуда не делась, но Аксель, как-то неожиданно для себя увидел, что он больше этой боли. Теперь она не меняла в его планах ровным счётом ничего. Да, чёрт возьми, это его ноги и они могут идти.
Он улыбнулся как-то немного нервно и начал делать шаг… маленький и напуганный Аксель внутри истошно завопил: ты что творишь, сейчас же будет бо-о-ольно-о-о-о-о… Но большой Аксель вдруг улыбнулся увереннее и шире, глядя сверху вниз и на боль в ногах и на бедного маленького напуганного себя внутри: «Не бойся, малыш, это вовсе не опасно – только немного пощиплет…»
Аксель сделал несколько шагов к своему рюкзаку… первый неуверенный, второй прихрамывая, но третий и четвёртый уже почти нормально.
– А-ха-ха! Вот так-то! – усмехнулся он вдруг. Это было неожиданное открытие: оказывается преодоление боли может даже доставлять какое-то странное удовольствие, – ну, значит, и решено, – он улыбнулся и набросил на плечи сначала куртку, а потом рюкзак, – строго на север в сторону реки. Уж мимо неё я никак не смогу пройти. Там вода, может, даже молодые листья растопырника для ран… и потом на поиски моста.
Граф Дорес пристально смотрел на раскачивающийся и медленно приближающийся порт. Он улыбался. Увидев эту улыбку утром, старый лакей графа испугался до смерти. Он знал, что улыбающийся граф – это к страшной беде. А тот, как назло, улыбался загадочно и всё утро напролёт. Лакей вспомнил все свои возможные оплошности и даже задал графу, очень аккуратно, пару наводящих вопросов и, только после того как тот невнимательно отмахнулся, понял: нужно быть осторожным, раз хозяин в таком состоянии, но серьёзной опасности именно для него сейчас нет.