Я назвал своё имя и спросил в чём дело.
– По словам ваших соседей, – полицейский пропустил мой вопрос мимо ушей: – Сегодня утром вас видели с девушкой, проживающей в 102 квартире. Как давно вы с ней знакомы?
Всё содержимое моего тела сжалось в один большой ком, точно готовясь сдержать напор волны, которая вот-вот накроет меня с головой. Девушка из 102 квартиры – это же она. Полицейские и правда здесь из-за неё.
– С ней что-то случилось? – спросил я каким-то не своим голосом.
– Ответьте, пожалуйста, на вопрос.
– С утра. Мы познакомились с ней этим утром.
– Как это произошло?
– У неё бирка была приколота к воротнику пальто – я помог снять.
– Что было после того, как вы сняли бирку?
– Мы пошли на станцию, сели в электричку.
– Как она вам представилась?
– Никак, она не назвала своё имя.
В глазах полицейского промелькнул блик недоверия.
– О чём вы говорили по пути на станцию?
Я вдруг поймал себя на мысли, что его вопросы не вяжутся с той картиной, которая начала вырисовываться в голове, стоило мне увидеть полицейский микроавтобус у входа. Если с этой девушкой что-то случилось, то какая разница о чём мы с ней разговаривали. Я попытался трезво оценить ситуацию, взглянуть на происходящее, не беря в расчёт свою память и всплывшие из неё образы убийцы и жертвы. В конце концов глупо было бы полагать, что любое появление полицейских обязательно подразумевает под собой чью-то смерть. Они могли быть здесь и по другой причине, но моя новая знакомая так или иначе имела к этому отношение. Возможно, она влипла в какую-то неприятную историю, оказалась не в том месте и не в то время. Возможно, её в чём-то подозревают. Если так, то мне следует тщательней подбирать слова, чтобы случайно не навредить ей ещё больше. Согласно регламенту, проводя опрос полицейский должен был следить за показателями моего тела, и если человек лжёт, то это будет легко определить.
Я понимал, что сейчас моё возбуждённое от предчувствий сознание выдаст любую попытку утаить содержание утреннего разговора с девушкой из 102 квартиры. Мне срочно нужно было привести мысли в порядок.
– Извините, – сказал я полицейскому, переминаясь с ноги на ногу: – Можно сделать перерыв? Мне срочно нужно в уборную.
– Мы уже почти закончили, – возразил он, но я настоял.
В уборную при вестибюле я зашёл первый раз за всё то время, что жил в этом здании. Вообще, если подумать, то для меня в этом доме не существовало ничего, кроме вестибюля, лифта и моей квартиры – настолько сжата была моя привычная реальность. И если, спускаясь каждое утро в прозрачном кубе, я наблюдал все этажи ниже моего, то всё, что находилось выше относительно меня не существовало. Возможно, там, наверху, происходят библейские чудеса, сын божий преломляет хлеба и множит рыбу, но я этого никогда не узнаю, потому что просто так кататься на лифте или бродить по лестницам, когда твой стрик безупречен и ты вот-вот достигнешь следующего уровня гражданина – не лучшая идея.