Денис отступил на шаг назад, теперь с укором смотря прямо в глаза Ника. – И я не понимаю, почему ты корчишь из себя невесть что, и как будто нарочно портишь его впечатление о себе. Я не знаю, что случилось между тобой и Марком. Но это не твой друг. Это другая личность, понимаешь? И ты действительно ведешь себя по-скотски с ним.
Денис выдохнул. Его монолог закончился добродушной улыбкой, которую он показал сначала Нику, а потом и своему другу, подбодрив обоих на дальнейший путь. Макс нервно потирал костяшки пальцев, а Ник остаток пути даже не смотрел в сторону парней. Казалось, слова не возымели никакого смысла. Но семя сомнения поселилось в сердцах обоих.
Особняк выглядел таким же мрачным и недружелюбным. Его крыша темным концом уходила в мрачное темное беззвездное небо. Денис рассматривал прутья забора до того момента, пока Ник не двинул по калитке тяжелым сапогом, полностью наваливаясь на нее всем телом. Скрипя и слетая с петель, калитка открылась. Она еще шаталась из стороны в сторону, но Денис придержал ее, плотно сжав руками, тем самым прекращая ее мучения.
– Прям варварство какое-то! – С долей иронии проговорил Максим, обходя Дениса стороной. С неохотой снова наблюдая знакомые очертания участка, где был буквально пару дней назад. Тогда его не тревожили не головные боли, ни чужие воспоминания.
«Он бежал от этих мыслей настолько, что даже ушел в себя, создав совершенно противоположную личность…ради чего?»
Ник подошел к парадному, совершенно разрушенному входу, и пропал в темноте, сумраке, который будто поглотил его тело, не оставив даже малую часть эфемерной призрачной оболочки.
Максим наблюдал как его тень постепенно утопает в непроглядной тьме входа. Ситуация до такой степени казалось ему бредовой, что ему даже пришла в голову мысль, что он просто находится в коме. А все это – агония его собственного разума.
Адель никогда не назвала бы себя альтруисткой. Взгляд у девушки был слишком уж высокомерный и местами надменный. А еще она была одиночкой. Одиночкой по жизни, одиночкой по судьбе, одиночкой по своей сути.
Завязав высокий хвост, Адель поправила пряди, что залезали на ее лицо. Она стояла в прихожей перед огромным старинным зеркалом. Теперь на девушке были плотные джинсы, талия которых была чуть завышена. Адель дополнила простой образ толстовкой. И теперь с грустной улыбкой смотрела на свое отражение.
– Видишь, Джонни, я стала совсем взрослой. На мне теперь нет розовых босоножек и милых бантиков…
Девушка вздохнула, отошла назад так, что в зеркале теперь можно было рассмотреть ее кожаные сапожки. Присела на пол, прикрыв руками лицо. Всего на пару минут, иначе можно было не успеть. Время здесь значило слишком многое. Такая непозволительная роскошь.