Мужики от обилия непонятных слов онемели, стали почёсывать затылки, не иначе, для стимуляции мозговой деятельности.
— Ага. Так их, так, атмосферным фронтом по головам, — тихо ржал Лёшка.
В общем, вставил я пистона, запугал и пообещал, что проверю состояние здоровья знахарки через месяц. А пока пусть получают от моей милости запасы на зиму.
— Не так я себе представлял жизнь помещика, — пожаловался Алексей, когда мы вернулись из затяжного вояжа по деревням.
— Балы, красавицы, лакеи, юнкера… — пропел я.
— Что у тебя, кстати, с красавицами? — взбодрился он.
— Елизавета Похвистнева неплохая партия.
— А Наташенька?
— За ней дают приданое гораздо хуже.
— Да как же? — не поверил Лёшка. — Три деревеньки и пять тысяч деньгами! А за Лизу только две деревни непонятно где.
— Зато у Лизы приданое от бабки по материнской линии. Мне тут Дмитрий Николаевич показывал на карте те два населенных пункта в районе Кинеля, что являются приданым.
— Две? — уточнил Алексей, не понимая, что меня могло привлечь.
— Район Алексеевской крепости. Деревни Шорковка и Золинка. Кажется, там ты показывал залежи серной руды?
— А? — похлопал Лёшка глазами.
— Приданое за Елизаветой дают интересное. Дмитрий Николаевич расписал те места, как гиблые. Но у нас же другое мнение? Да и девица собой хороша, характер покладистый, воспитание. Почему бы и нет?
— Поехали свататься немедленно! — пришел в себя Алексей, когда въехал, о чём я ему толкую. — Это же сера! У нас будет резина!
— Когда добудем, — притормозил я его. — На серу и другие планы имеются. Это сейчас стратегическое сырьё.
— Да хоть спички можно поначалу выпускать, главное за собой это место застолбить. Нельзя ли там еще чего прикупить?
— Есть лишние деньги? — усмехнулся от Лёшкиных аппетитов.
— Ты, главное, Елизавете письмо чувствительное напиши, а я готов Куроедову парочку часов продать.
— Да? — задумался я. — Одни бы ему неплохо всучить. Проведи грамотную рекламную компанию. Или он после нашего отказа охотиться обиделся?
— Такими мелочами его не пронять. Можно ещё одно охотничье ружьё Данненбергу продать. Все равно запас патронов ограничен. Пусть сам волнуется на эту тему, — огорошил меня Алексей.
— Не такая плохая идея. Спросить тысячу или даже полторы за ружьё. Главное, что это снизит накал страстей. Но нельзя! Это другие иновременные технологии, вдруг кто прочухает, решит повторить.
Куроедову мы потом не только часы, но и набор ножей и одну сеялку продали, получив за это тысячу рублей. Африкан Богданович немного обиделся, когда узнал, что уникальная сеялка прошла мимо него. Успокоил будущего тестя тем, что сами ещё сделаем. Найдём умельцев и на сеялку, и на молотилку. Всему своё время.