— Приехали, — без особого настроения констатировал Глеб, остановившись.
Юля рассеяно кивнула, очнувшись от невесёлых мыслей, и заметив в десяти метрах выкрашенный всеми цветами радуги забор, повернулась к Сашке.
— Готов?
— Всегда готов, — юркнул он на улицу и, подойдя к водительской двери, пожал отцу руку. Юля только покачала головой, наблюдая за их серьёзными лицами. Мужчины, что тут ещё скажешь.
— Юль, — подозвал к себе Глеб, оставаясь сидеть за рулем, — домой сами. Я сегодня не смогу забрать, завал на работе, ещё и проверка из Москвы должна нагрянуть.
— Хорошо, без проблем. Погодка отличная, можем и прогуляться пешком, не сахарные. Тем более, тут недалеко автобусная остановка, если что, разберемся.
Наклонилась к нему и чувственно поцеловала, желая смягчить строгие черты лица. Чем больше радовалась, тем больше Глеб хмурил брови, не разделяя её воодушевления.
— Хорошего тебя дня, — улыбнулась напоследок, заботливо погладив пахнущую лосьоном после бритья щеку, и поспешила к убежавшему вперёд сыну.
Сколько шла, столько и чувствовала на себе пристальный взгляд. Прожигал он спину, вынуждая гордо держать голову, тем самым давая понять, что всё у неё получится. Неужели не ясно, что чем больше он будет ставить ей палки в колеса, тем сильнее она будет упорствовать.
— Юля! — позвал вдруг Глеб, когда они уже были у калитки.
Ну что опять? Обернулась, нацепив на лицо доброжелательную улыбку.
— Смотри за ним в оба, — кивнул на Сашку, отъезжая задним ходом. И не понять, была это просьба или предупреждение. — Чтобы без эксцессов, ага?
Юля обалдело проследила за удаляющейся Ауди, переваривая услышанное. В смысле? Он в чем её надумал упрекнуть? Да это она настояла на ребёнке в двадцать девять лет, устав ждать не пойми чего. Это она лежала на сохранениях, трясясь над зародившейся внутри жизнью. Это она рожала двенадцать часов и не спала ночами, когда её частичка души страдала коликами. Сашка падал, всего лишь царапал коленку, а у неё уже сердце разрывалось. Болел — она не спала сутками. Снились кошмары — неслась к нему в комнату и сидела у изголовья до самого утра. Глеб может обвинять её в чем угодно, но только не в невнимательности к сыну.
Вот же… добился всё-таки своего, испортил настроение.
— Осинская, хватит мух ловить, а то и обед скоро, а ты всё никак не проснешься, — прозвучало сквозь смех над головой.
Юля подняла голову и встретилась глазами с университетской подругой. Та едва не вывалилась в окно на втором этаже и призывно махала рукой, зазывая к себе. Её рыжие волосы переливались золотом, напоминая своей пышностью одуванчик.