— Пришлось обратиться к почасовой няньке, — ответил вместо Юли Глеб, приобняв нахмурившуюся жену за плечи. — Надежда Павловна не впервой приезжает к нам, да и Сашка любит её. Так что в кои-то веки можно и расслабиться, да, Юляш?
Вал хмыкнул. Расслабиться? Они хоть знают, что это такое? Надолго же их хватит, попивая апельсиновый сок. Не, ну, с Глебушкой всё ясно, там зашторенность полнейшая, но Анатольевна…
Именно в этот момент она повернулась к нему в пол-оборота, заботливо поправляя Глебу воротник и Вал смог оценить мелькнувший в глубоком вырезе платья соблазнительный изгиб спины.
Вот вам и скромница. Вот вам и тихоня. Интересно, как это Осинский допустил подобное? Будь Вал на его месте, хрен бы разрешил. Да он бы… А что он? Спрятал бы? Вырядил в паранджу? Запретил всем смотреть в её сторону?
«Да нет, — усмехнулся про себя, отводя взгляд, — не запретил». Но и не выставлял напоказ, как это сейчас делал Осинский. Остался бы с ней дома и до утра продержал в постели. А потом бы лежал рядом, восстанавливал дыхание и, глядя в потолок, просто молчал. Молчал и наслаждался её близостью, запахом, теплом. Влекло его к ней, тянуло магнитом и приходилось упорно отводить взгляд, напоминая раз за разом, что данная женщина табу во всех смыслах.
Напряжение между сидевшей за столом четверкой не то, что вибрировало, а сыпало искрами. Того и гляди, вспыхнет, опалив всех ярким пламенем.
— Нууу, что вы такие кислые? — воскликнула Военбург, перекрикивая музыку. — Юля, Глеб, давайте выпьем, что ли? Раз вы уже перезнакомились между собой, тогда предлагаю тост, — подняла бокал, с надеждой всматриваясь в родные лица.
Вал посмотрел на Глеба, потом кивнул на бутылку виски, приглашая присоединиться, но Осинский достал из кармана ключи от машины и извиняющее сдвинул плечами, мол, извини, не могу.
Как знает, его дело предложить. Лично он уже вызвал своего водителя и теперь мог пить сколько душе угодно.
— Давайте выпьем не только за знакомство, но и за будущую дружбу, — продолжила Марина, выждав, пока все подымут стаканы. — А ещё, я надеюсь на ваше одобрение и симпатию. Знаю, неожиданно, даже знаю, о чем вы сейчас думаете, но поверьте, — подмигнула Дудареву, светясь неподдельным счастьем, — так получилось. Я и сама до сих пор в шоке.
Послышались натянутые смешки и звон стекла.
Маринку поддержали. А как же? Раз пришли — уже стали на её сторону. Валу было чисто по барабану, поддержит их её родня или нет. В тридцать семь лет он мог похвастаться небедным положением, наличием собственного элеватора, не говоря уже о связях в мэрии. Что ему какое-то там одобрение? Это так, чисто для формальности. Потому что так принято, так должно быть. Для Маринки это важно, значит, должно быть важно и для него. Только… сколько не смотрел на Марину, сколько не вслушивался в завязавшийся разговор, а глаза то и дело прокладывали дорожку к зелёноглазой красавице.