— Не-а, я непонятливый. Объясни, пожалуйста.
Юля закатила глаза.
— Я знаю таких, как ты. Вам лишь бы поиграть на чувствах. Для вас девушка — это трофей. Чем больше их побывало в ваших постелях — тем выше вы несетесь. Так вот Маринка — не трофей, ясно? И я не позволю играть с её сердцем.
— Уверенна, что знаешь? — уточнил насмешливо.
— На все сто! У тебя на лбу всё написано.
— А ты себя видела?
— Что-о-о?! — округлила глаза, захлебнувшись от возмущения.
— Актриса из тебя х**вая, вот что.
— Да ты!.. — обалдела она, хватая ртом воздух. — Проспись лучше. И вообще, одно мое слово — и Марина бросит тебя!
— Юля-я-я… — накрыл лицо ладонями, простонав сквозь смех. — Не связывайся со мной. Не советую. — И убрав руки, окатил её холодом: — Растопчу ведь. Уничтожу.
Не угрожал. Отнюдь. Предупреждал. Просил в первую очередь за себя. Одна надежда на её благоразумие. Пускай держится от него подальше. Не подпускает к себе, гонит в шею, иначе…
Если она и хотела что-то сказать, то не успела. С появлением Марины Юля шумно и раздраженно выдохнула, вернулась на диван, словно пытаясь увеличить между ними расстояние, схватила бокал с соком и сделала большой глоток.
Вал довольно улыбнулся. Не зря его сердце металось в агонии. Из неё, и правда, паршивая актриса.
Всю дорогу Глеб только то и делал, что расхваливал неожиданно свалившегося на голову друга.
Юле бы помолчать, посидеть в абсолютной тишине, попытаться собраться с мыслями, так нет же… целых тридцать минут над ухом: Матвей да Матвей, Цыга да Цыга.
Как же хорошо, что они пошли в клуб. Не согласись он — не повстречался бы с другом, не провел с пользой время.
— А ты провел его с пользой? — удивилась Юля, отлепившись от стекла. Её до сих пор сотрясала мелкая дрожь. Длинные пальцы никуда не делись, они продолжали ласкать её спину, возбуждая и одновременно будоража воображение.
— А как же! — И не думало идти на спад воодушевление мужа, — Матвей отныне будет жить в нашем городе. Вернулся он, понимаешь? И я поддерживаю сей порыв, давно пора. Наш город нуждается в таких специалистах. Пускай осматривается, расчищает себе почву, находит единомышленников, я за любой кипишь, лишь бы подвинуть Студинского.
— Долго ждать придется, — заметила сухо Юля, не разделяя его восторг. — Егор Андреевич ещё четыре года будет у руля, так что…
— Ой, Юля, сразу видно, ни черта ты не понимаешь, — снисходительно улыбнулся Глеб. — Москва ведь не один день строилась. Человек со связями, причем хорошими, но на всё нужно время. Сейчас он дорожку проложит, роддом подламчит, закупит аппаратуру в больничку и всё… народ подтянется, воздвигнет на пьедестал. Это хорошо, что есть четыре года, будет где развернуть свою деятельность, заручиться поддержкой. Так что передай Маринке, чтобы не спешила там особо с Валиком, — гоготнул, сворачивая на утопающую в свете фонарей улицу, — а то может остаться у разбитого корыта.