Юле стало совестно за нападки на мать. Будь на её месте Саша, она бы тоже переживала, но разве не видно, что ей плохо?
— Что это за гляделки за столом такие? Потом… драка. Что между вами тремя происходит?
— Ма-а-ам, — простонала Юля, рухнув на подушку, — ну с чего ты взяла, что между нами конфликт?
— Тебе сказать? Думаешь, я не заметила, как он смотрит на тебя?
Юля похолодела. Так и подмывало спросить: «А как он смотрит? Ну вот как?» Лично она видела только насмешку и… Чёрт! Внизу живота неожиданно болезненно натянулось, а потом сжалось в плотную пружину. Не объяснить. Ещё не забыла тот его взгляд в машине. Стоило только закрыть глаза, вспоминая прожитые ощущения — как по венам тут же начинала течь раскаленная магма.
— Бред, — отмахнулась, старательно изображая равнодушие. — Тебе лишь бы придраться.
— Думаешь, я от нечего делать прицепилась? Сначала отказываешься от ребёнка, теперь вот, Дударев этот нарисовался. Уж не знаю, что там у вас за отношения, но они есть!
Юля мысленно взвыла.
— Какие отношения?!! Вал с Маринкой. У меня есть муж. Мы виделись с ним от силы три раза раза! — потеряла терпение Юля, повысив голос. А в груди-то резануло. Неприятно так, болезненно. Понимала, что нужно сдерживаться, вести себя более спокойно, но не получалось.
— Вал? — только и выхватила из общей массы Софья Ивановна. — С каких это пор он для тебя «Вал»?
Юля накрыло лицо руками, застонав в голос. На воре, как говорится, и шапка горит.
— Не цепляйся к словам.
— Я не цепляюсь, — поджала та сухо губы. — Но ты, как приехала, сама не своя. Твое непонятное поведение, удрученность Глеба, ваши гляделки с Дударевым, и как итог — мордобой. Поправь, если я не права.
Юля опустила руки, взглянув на маму воспаленными от усталости глазами. Она-то здесь, каким боком?
— Я ни на кого не смотрела, — отчеканила, начав закипать.
Софья Ивановна расправила на халате несуществующие складки и, не поднимая головы, произнесла:
— Зато он смотрел, Юля. Он! Я такого не ожидала, если честно. Думала, показалось, но когда он бросился к тебе после удара, — выгнула выразительно бровь, отчего у Юли онемели ноги, — ты бы видела его глаза. Вот что хочешь говори после этого — не поверю!
Вспомнив, как увидев кровь, Вал отшвырнул Глеба и рванул к ней на глазах у всей родни, Юля невольно покраснела. Отнекиваться, оправдываться можно за себя, но не за него. Откуда ей знать, что за мысли в его голове?
— Тогда все испугались, это нормально, — прокашлялась, прочищая горло. — Мам, прошу, давай закроем эту тему. Вот честно, мне сейчас только переживать, кто на кого как посмотрел. Тебе не кажется, что это уже перебор?