По плечам пробежал холодок, на секунду промелькнула картинка ее мертвенно — белого тела, по которому спустя несколько дней будут ползать муравьи. Поморщился. Висок прострелил жесткий привет из детства: везде следаки, ходят по квартире, заглядывая в ящики, открывая дверцы шкафов. Мать лежит посреди комнаты. Косой свет падает на кончики длинных волос, выглядывающих из — под полиэтилена. Медные. Почти такие же… Не заметил, как коснулся темной пряди, пропуская ее между пальцев. По желудку прокатилась неприятная волна отвращения.
Прищурился, словно пытаясь взглядом просканировать девчонку на наличие жизненной энергии.
"Жизнь. Что она стоит? Как можно вообще строить планы на будущее? Вот еще вчера девчонка кутила в клубе, нарядилась в это в платье, каталась на шикарной тачке, а сейчас лежит вся покоцанная и не может даже рукой пошевелить. Эта шмотка, быть может дорогая, превратилась в кусок грязной тряпки, а сама она — в живой полутруп. Могла ли она это предположить вчера, садясь в тачку? Да хрен там. Мы же все бессмертные и писец какие фартовые". Посмотрел на собственные руки, также исцарапанные ветками. Что — то человеческое зашевелилось внутри.
"Да, она может и шлюха, дура малолетняя, но обидно сдохнуть так беспонтово".
Сглотнул, прикидывая приблизительный вес попутчицы. "На вид не больше пятидесяти пяти. Терпимо". Без лишних церемоний просунул одну руку под лопатку, другую под коленную ямочку. Однако поднял с трудом.
"То ли она выглядит худее, то ли я пиз*ец как устал" — выпрямился, уловив баланс собственного тела.
Окинул взглядом местность, и решительно направился в сторону поляны, освещенной ярким солнцем. На ней стояла огромная вековая ель, уходящая макушкой в самое небо, словно протыкая облака насквозь. Дальше идти не было смысла, силы на исходе, да и жажда достигла критической точки. Лис положил девчонку на траву, в тень. Видимо ощутив прохладу, она резко очухалась и открыла глаза. Показалось, что ресницы опустились с благодарностью и в уголках губ заиграла улыбка. Лучше бы она этого не делала, Лис терпеть не мог ощущать себя " благородным рыцарем". Он не был таким, даже в детстве всегда называли " плохишом", а уж теперь — и говорить не приходится.
— Ты куда? — спросила слабым голосом, заметив его удаляющийся силуэт.
— Искать воду, — процедил, не понимая, "какого хрена приходится посвящать эту недоделанную в свои планы".
— Ты не вернешься! Оставь телефон мне..- обратилась с мольбой на пересохших губах.
Лис хотел возразить, а потом понял, что девчонка совершенно права.