После чего опять обратив внимание на затихшего Петра (второй парень — Игорь Бахтурин, как я уже заметил, был гораздо более толковый и дурных идей не подавал) напомнил:
— Поэтому, Петр, еще раз персонально для тебя говорю — думай, прежде чем что-то сказать или сделать. Против нас Петлюра может бросить тысяч тридцать. Этого вполне хватит чтобы мы были по уши заняты делом. Но если еще и в тылу, из-за твоей прыти, начнутся какие-то антисоветские выступления, то я сильно огорчусь.
Сталин, сурово окинув взглядом своих помощников, обнадежил что присмотрит за ними и разговор продолжился дальше. А еще через час, когда вроде все основное порешали, я заявил:
— Ладно. Вы товарищи продолжайте, а у меня на носу еще одно крайне важное дело.
После чего покинув грузина сотоварищи рванул заниматься этим самым делом. А точнее — женитьбой. Не ну а что? Ведь когда увидал выходящую из самолета Аленку, то сразу решил — тянуть нечего. По приезду к штабу, первое что сделал, еще на входе озадачил парней из своей охраны чтобы они в темпе приобрели пару колец. Благо что обручалки в этих временах идут без всяких выпендронов и совершенно стандартные. Вот кто видел, как выглядит «кольцо всевластия» из известной саги, тот меня поймет. Знакомый падре у меня тоже был. Ну как — знакомый… В общем, в его церкви меня на прошлой неделе освящали. Ага — словно новенький «Бугатти Вейрон» из моего времени. Я ведь помнил, что обещал тем богобоязненным офицерикам и суеверным казачкам Буденного. Вот и озадачил их, самим найти храм и подходящего попа для проведения ритуала. До этого как-то или времени не было, или деревенские церквушки им казались недостаточно авторитетными для столь ответственного мероприятия. В Одессе же всего хватало, поэтому через несколько дней после нашего прибытия, к Семену заявилась делегация, объявившая о месте таинства. Тот согласовал время со мной, после чего, при большом скоплении бойцов я делом доказал, что к нечистой силе отношения не имею. Промочили, правда, весь китель, зато вопросы потусторонней мистики были сняты раз и навсегда. Ну и Берг блеснул. Несколько неожиданно, хотя я всегда подозревал, что в его не особо тихом омуте, водятся совершенно непуганые черти.
Просто поняв, что никого из священников «отцами» я называть не собираюсь, а слово «падре» не понравилась уже самим служителям, настоятель представился как Митрофан Афанасьевич. И потом вроде все проистекало нормально. Но уже после проведения обряда, когда мы вышли во двор, его помощник, напоследок, все-таки пытался гнуть пальцы и что-то нам проповедовать. Я вежливо слушал с постной физиономией, а вот Женька, услыхав про «прощение врагов своих», отрезал: