Деревья медленно покачиваются от потоков остывающего воздуха, и обдает волной предыдущего дня. Лишь перед рассветом ты ощущаешь, что мир обнулен, что нет ничего от вчерашнего зноя.
Цикады прошедшие свой жизненный путь под землей, выбравшись на поверхность, неумолимо поют свою песнь, приближая последний час. Ночь раскачивается в такт их звукам, будто они задают ритм.
Улицы пустынны, лишь редко проедет машина, рассекая тьму ночи яркими, словно два солнца фарами, обжигая беспросветную мглу.
В такие ночи, как эта, многие люди видят невероятно красивые сны, кому то они могут казаться страшными, но это не лишает их особенной красоты. Наутро мы можем и не помнить, что нам снилось, вот только суть в том, что мы были там, творили, создавали свой мир, в котором правила меняются так же быстро, как и длится этот сон. И там никто не может нас упрекнуть в неправильно фабуле, в засаленном сюжете.
Одинокий силуэт, брел медленно в сторону окраины города. Фонари, которые создавали конусы света, горели через один, некоторые мерцали. В их плафонах набилось так много насекомых за все эти годы, что свет с трудом пробивался через груды тел, уже не первый год поджаренных ярким светом, и выливался тусклым мерцающим пятном на бульвар. Фигура, двигалась плавно прихрамывая на одну сторону. Лицо его было вытянутое и напоминало змеиную морду. Черный костюм мешковато сидел на его фигуре, а на щеке был шрам, который тонкой розовой линией спускался на шею и уходил глубоко за ворот белоснежной рубашки. Старик остановился , снял шляпу и вытер лоб платком. После чего посмотрел на часы, на них была одна ровная линия, которая никуда не двигалась на одном ее конце была красная точка, а на другом зеленая. Линия была заболнена на половину. Старик глубоко вздохнул и побрел дальше по череде улиц к заброшенной старой путевой ветке железнодорожных составов. Что бы отправиться туда откуда он больше не вернется.
Мрачные тени, на другой стороне улице плавно скользили не отставая от старика, 3 пары глаз ни на секунду не выпускали из виду свою жертву.
Лишь тихое эхо шагов троих неизвестных, гулко следовало за стариком. Что бы наконец поживиться редким гостем в этих краях.