– А ты кто пришелец? Почему мы должны тебе вери…
Договорить он не успел. Из вихря голограммы высунулась вполне настоящая когтистая лапа, удлинилась и смачно дала щелчок в лоб Мунго… Тот отлетел к переборки и медленно сполз на пол.
Голос из голограммы рявкнул,
– Никто!!! Запомните, людишки! Никто не может задавать мне вопросы!!!
Сквозь шлем было видно, как побледнел помощник. Голограмма не могла быть материальна ! Или это была не голограмма? Сегодня был день чудес…
Неожиданно из крутившегося вихря раздалось хмыканье, потом кряхтение и, наконец, голос сказал,
– Забыл про ваши обычаи людские. Конечно, они глупые, но я чужие обычаи не нарушаю. Держите!
… Из голограммы вылетел какой-то убитый небольшой зверь, с длинной шерстью, а следом большой кожаный мешок с жидкостью.
Аду с помощником недоумённо смотрели на появившиеся сюрпризы. А голограмма продолжила разговор,
– Это я вам показываю своё доброе намеренье, даю пищу. Так ведь у вас заведено? Я на днях здесь поймал двух людишек из ваших врагов, Повстанцами они себя зовут. Мерзкие существа я вам скажу… ну, очень коварные. Хотели меня тридцать четыре раза обмануть, я специально считал! … Ээээ … о чём это я начал говорить? А?! Вспомнил! Так вот… Эти проходимцы мне потом под пыткой рассказали, что когда люди делят пищу с кем-то, то этим показывают, что не имеют злых помыслов. Эту тушку мяса и бурдюк вина я забрал из дворца короля Симрона. Хоть он и ваш враг – Повстанец, но он человек и ест с вами одинаковую пищу. Так что мой подарок – королевский.
Голограмма захохотала. Потом продолжила,
– Правда, пришлось перебить всех поваров этого королишки. Но никто не смеет называть меня вором! Никто!
Затем наступила кратковременная тишина и крутящийся вихрь спросил,
– Так ты идёшь, Независимый, или нет?
Аду чувствовал опасность, каждой молекулой своего тела, но выбора ему не оставили. Он направился к вихрю и сказал,
– Это ведь портал? Я правильно понял?
Вихрь захохотал и прорычал,
– Какой сообразительный человечек мне попался. Давай шевелись! А вы все!!! – из вихря опять вылезла когтистая лапа и обвела корабль пальцем,
– Чтобы стояли на месте, ели, пили и ждали Независимого, иначе я не знаю сейчас, что потом с вами сделаю…
В этот миг Аду шагнул в голубой вихрь и пропал…
Он очутился в точно такой же командной рубке. Только в его кресле командира эскадры сидел, развалясь, пожилой мужчина с седой бородкой в одежде Повстанцев.
Аду напрягся, но, встретившись взглядом с человеком, он успокоился. Зрачки были вертикальные, не человеческие…
Сидящий в кресле, развёл руками, и в рубке раздался опять рычащий голос,