Саша смотрела на молодого человека, не очень вдумываясь в его слова. Ее волновало, что она, не желая того, задела чувства Немировского. Наверно, надо было придерживаться его объяснения. Она только попросила Николя не оставлять ее.
Мимо них прошли Владимир и генерал, не остановившись и не взглянув на нее. Это была, быть может, самая печальная минута за время ее жизни в теле Анны Тугиной.
Зато подошла Аврора.
— Ну, ты даешь, сестра! Разве можно говорить, о чем действительно думаешь? Николя, как тебе нравится ее искренний, но глупый ответ на вопросы маменьки?
— Знаете, Аврора, мне показалось, что Наталья Петровна очень довольна, что прилюдно заставила Анну разоткровенничаться.
— Не надо было поддаваться, вот что я скажу! Как глупа была сестра, такой и осталась. Да и Дмитрия выставила таким мямлей… Хотя думаю, он должен быть доволен, что расстался с тобой…
Аврора тоже осталась довольна, подумала Саша. Николя смотрел на нее сочувственно. И тогда Саша спросила его:
— Николя, неужели генерал со мной не поговорит? Вдруг уедет, не попрощавшись?
— Не волнуйся, уехать он собирается утром. Я его сопровождаю и провожу до вокзала. А Владимир еще остается на несколько дней.
С этими словами они пошли искать Немировского. Наверняка он был в кабинете Владимира. Нерешительно подойдя к двери кабинета, Саша поняла, что должна войти. Хотела постучать, но в это время сзади услышала голос Владимира:
— Анна, войди. Дмитрий ждет тебя.
Когда Саша открыла дверь в кабинет и вошла, увидела, что Немировский стоит у окна, там же, где совсем недавно они так интимно, так чувственно целовались. Саша шла к нему и слышала, как в тишине шуршит ее шелковая юбка. Подошла, и поскольку он стоял без движений, произнесла это еще непривычное слово-обращение к нему: «Генерал!»
Он повернулся к ней. Был мрачен. Наверно, таким был перед провинившимся адъютантом или подчиненным офицером. Саша не боялась его, ведь теперь он точно не уедет, не попрощавшись с ней. И даже если будет все время сердит, она все равно будет видеть его темные глаза, его насупленные брови, щеки, на которых уже стала проступать щетина. Таким дорогим он показался ей в эту минуту, что ни о чем не думала, а только страшно хотела взять его за руки.
Он молчал и смотрел на нее без всякого выражения. И тогда она решилась начать разговор.
— Я вас рассердила, простите меня. Не нужно было так вести себя, выставлять вас таким, будто вы не были самостоятельны и подчинились мне.
— Ты права, я выглядел нерешительным, трусливым… пошел у тебя на поводу.
Саша засмеялась: так была рада, что он захотел с ней разговаривать и нисколько не обижался.