Антон ничего не понял. Но уже через секунду из леса напротив начали выбегать чёрные монахи с копьями и посохами. Они бежали в сторону Антона и яростно кричали.
– Очищение, очищение!
Он побежал в сторону леса, прочь от страшной толпы. А толпа кричала, бежала, перепрыгивала через поваленные деревья и кочки, кидала копья и стучала посохами где-то за спиной.
Антон бежал, бежал сквозь чащу. Прыгал и сопел раскровавленным горлом, которое уже совсем обалдело от холодного воздуха и через силу только вдыхало его, чтобы не перестать дышать из-за кучи причин, догоняющих сзади.
Погоня не прекращалась, но не настигала. В итоге Антон выбежал на поле посреди леса, где находилась большая сцена с мощным освещением, а перед сценой стояло разновысокое темное капюшончатое множество голов.
Тут уже бежать некуда, он остановился и спиной начал ждать копье или удар посоха по голове. Уже ощущая это соприкосновение всей своей нервной системой, он смирился со смертью, но почему-то ее не следовало. Он просто стоял и покачивался от усталости.
А мимо него абсолютно спокойно, без всяких криков, проходили те люди, которые только что гнались за ним. Только один, когда проходил, обернулся и сказал тихонько знакомым голосом.
– Не переживай, таксист был роботом, иди за нами, к сцене.
Пока Антон переводил дух, повалил снег. Поля муки. Снизу пролегали поля свежевысыпанной муки, еще не помятой ногами и не подтаявшей при очередном повышении температур.
Мука была кое-где рассыпчата, кое-где скомкана в катышки и кусочки. Она была так похожа на настоящую, что ее хотелось съесть, убедиться мука это или снег. А может соль или сахар. Нет, точно не сахар, сахар слишком крупный.
Он стоял и втаптывал снег в подошвы ботинок, а хотелось втоптать еще сильнее, как-будто взять его в руку и пожмякать, и похрустеть. Поэтому он стоял и то втаптывал, то вкручивал снег под собой.
В мучной теории его раздражали снежные, гладкие сугробы по сторонам. Они выглядели как обычный снег. Но он понял, что это соль.
От этого во рту встало ощущение сольной сухости, как-будто сунул себе куча соли в рот разом и в теле стало дурно. В горле появилось ощущение как-будто ее хорошенько протерли наждачкой, а во рту привкус железа.
В полях муки, в окружении кристаллов соли и соляных сугробов стоял он. Тот, кто даст ему напиться воды.
В чёрной монашеской рясе с посохом и большой чёрной бородой стоял мужик и вещал.
«Всратые писатели, приходите все, все приходите. Всех ждём»
Антон пошел к сцене, пробираясь сквозь черные балахоны. Он проходил сквозь тёмную гущу, которая была темнее самого крепко заваренного чая. Иногда он выхватывал из толпы чьи-то лица, смутно знакомые: коллеги, бывшие писатели и блогеры, с которыми сотрудничал. Они проплывали мимо, кто-то улыбался, узнавая, но больше ничего.