Замок на двоих. Пряха короля эльфов (Черчень) - страница 24


Именно эта мысль и провела меня в чувство. Стиснув кулаки, я отчаянно пожалела, что со мной нет иголки.

Глупая Элла.

Сон не изменился, вокруг меня по-прежнему был лишь король. Во всех мыслях, во всех образах, в любых ипостасях. Я ходила по залу и рассматривала зеркала словно картинную галерею.

Но теперь слепое обожание плескалось где-то на грани сознания. Временами волны становились мощными и затапливали, но уже не лишали разума целиком.

Кэйворрейн был везде. И везде он был разным.

На троне в роскошных одеждах — и в доспехах на жутком жеребце во главе кавалькады Дикой Охоты. В строгом сюртуке среди также одетых лордов — и в домашнем халате, стоящий в огромном зале, с потолка которого свисали разнообразные ткани.

Его волосы спускались до поясницы, а острые уши выглядывали из прически, и я сжимала пальцы, борясь с желанием протянуть руку и погладить… коснуться его хотя бы стекла, которое его отражает.

Я отвернулась и зажмурилась, чтобы побороть это страстное желание, но стоило открыть глаза, как прямо передо мной возникло еще одно зеркало.

В этот раз оно зашло с козырей!

Оно короля раздевало!

Я ошеломленно открыла рот и, покраснев, захлопала ресницами. Так как в этот раз он словно был настоящим. Живым, яростным… злым! Но влекущим настолько, что стало сложно дышать.

Его величество рывком стянул рубашку, обнажая светлую кожу, скульптурную грудь и мощные руки. И швырнул в кресло с рыком:

— Демонов Филидэль! Чтоб тебя фоморы драли!

В моем затуманенном мозгу мелькнула вполне логичная мысль. Сон мой, красивый мужик тут, стало быть, тоже мой, так почему он во время раздевания рассуждает о других мужиках, а не обо мне?!

Полуобнаженный фейри мерил шагами тот самый зал с тканями. Взор чуть прояснился, и я разглядела, что помещение было двухуровневым. На противоположной стене лестница поднималась на бельэтаж, и он терялся во мраке.

Кэйворрейн вновь приблизился к зеркалу и резкими, отрывистыми движениями начал вытаскивать из волос многочисленные шпильки и заколки. Притом минимум половина из этого явно не для красоты носилась, судя по тому, что становилась видима, лишь упав на поверхность трюмо.

— Фоморы дери Филидэля! — повторился король и обессиленно прислонился лбом к стеклянной поверхности. — А также Оберона и Тионга! И клятый трон заодно!

Он был так близко, что у меня вновь помутился рассудок, и словно из подсознания всплыл вкрадчивый шепот. Низкий, бархатный голос говорил, напоминал…


Твой король величественен и вечен…

Твой король прекрасен и великодушен…

Твой король ждал тебя. Твой король любит тебя!