Ощутив, что кружево выскальзывает из пальцев, я торопливо предложила:
— Телепортировать меня сможешь?
— Пытался! Ты пряха и не хочешь отсюда уходить, и не в моих силах тебя заставить.
Я с размаху влетела в бархатную портьеру, почти с отчаянием глядя на такую близкую лестницу. Восторженная Элла-пряха, наоборот, ей порадовалась.
За следующие несколько секунд мы пытались сладить с моей внезапной страстью самыми разными методами. Айкен, отчаянно стеная о том, что труд хозяина будет испорчен, завернул меня в кусок какой-то ткани. Я наглядно подтвердила его опасения тем, что к чертям все порвала и выбралась.
Следующим этапом стала попытка романтично вынести меня на руках. Брауни ударило молнией.
Я даже не смогла порадоваться, что, кажется, у меня есть какие-то магические способности. Проявляющиеся исключительно от безмерной любви, да-да…
— Может, и пусть? — устало спросила я, цепляясь за кованые лестничные перила и стоя уже на третьей ступеньке. — Ну подумаешь, спит он. Расколдует, как проснется, и дело с концом.
Лицо у низшего фейри стало такое, словно я предложила Кэйворрейна не разбудить, а зверски над ним надругаться.
— Это же король!
— Тогда сбегай за иголкой! — прошипела я.
— Это сталь! Я не смогу ее взять!
— Оберни чем-то!
— Я же не лорд! Это так не работает.
— Тогда отпускай меня и будь что будет.
— Никогда!
Ругань была бессмысленна и шла уже не по первому кругу. Все это мы обсудили, еще когда Айкен заворачивал меня словно рулетик. И про тишину мы несколько забыли.
А потому голос, что грянул сверху словно раскат грома, оказался неприятной неожиданностью.
— Что здесь происходит?!
Я подняла глазоньки, и от вида предмета обожания в непосредственной близости меня окончательно повело. Восторженно пискнув, я вихрем взлетела по ступенькам и последним усилием воли заставила себя броситься на шею не королю, а соседней статуе.
— Элла?!
— Снимите чары! — с трудом дыша, потребовала я. А после все же не удержалась: — О мой король! О прекрасный, чудесный, любимый!..
Где-то Айкен бился лбом об пол, видимо опережая события. Тишину разбавили уже знакомые причитания о том, как несчастный брауни виноват, хотя на самом деле конечно не виноват, это все гадские человечки.
— Успокойся, — небрежно уронил высший фейри, одним словом прервав истерику своего подданного, а потом повернулся ко мне и, протянув руку, ласково попросил: — Элла, отпусти статую. Нуада Аргетлам велик, но, право, не настолько, чтобы вешаться на него даже в каменном виде. Пойдем, золотая моя?
Глупенькая пряха восторженно пискнула и рванула во тьму вслед за прекрасным и великолепным. Стоило коснуться прохладной кожи Сумрачного Плетущего, как я окончательно перестала владеть собой и безропотно позволила вести меня дальше.