Вокруг нас собирался народ, плотный круг образовался на расстоянии пяти-шести метров, мы в центре, и вмешиваться никто не пытался. Отлично, теперь перестаньте снимать это все для инфонета и наберите номер экстренных служб.
— Хорошо, — примирительно и как можно спокойнее проговорила я. Извиняться нельзя, если я правильно помню, все слова — только согласие, если нет возможности промолчать. И не делать резких движений.
Главное, чтобы никто ее не напугал. Эвелина не сводила с меня безумного взгляда, который, впрочем, моментально смягчился, и у меня появился шанс уйти с тем же количеством отверстий, с каким я появилась на свет. Я видела, как кто-то набирает что-то на смартфоне и, кажется, говорит что-то в болтающийся на наушниках микрофон, и только надеялась, что он не друзьям рассказывает о случившемся, а хотя бы диспетчеру службы спасения.
Эвелина подумала и убрала пистолет. Казалось, она сама не понимает, зачем его доставала. Я осмелилась перевести дух, Эвелина развернулась и пошла уверенным шагом от перехода, и толпа расступилась перед ней, но не разбежалась, а перестроилась и вытянулась в длинную шеренгу.
А потом кто-то подскочил ко мне и больно заломил руки за спину. Я застонала, подавив в себе желание завопить, меня остановило то, что Эвелина может обернуться, опять обратиться зверем и выстрелить. У нее множество целей, промахнуться почти невозможно.
— Вот дерьмо, — прошипела я, вяло дергаясь. — Больно же, отпустите!
— Патруль правопорядка, лейтенант Дрейк. Вы задержаны за…
— Да меня-то за что?
Праведное возмущение затопило меня до краев. Понятно, кто-то решил, что я привязалась к старушке.
— Там женщина, вон она, в зеленом, видите? Она вооружена!
— Это правда! — Не думала, что воздам хвалу людям типа Лои, но какой-то мужчина не смог пройти мимо несправедливости. — Та женщина вооружена, офицер! Это же незаконно!
Хватка лейтенанта слегка ослабла.
— Документы?
— Слушайте, лейтенант, она не в себе! Она вышла из дома и потерялась! Искала какой-то Трайвен и линию, которая вообще в другом городе! Она одета, как с картинки тридцатилетней давности, у нее даже обувь не запылилась!
Меня выпустили окончательно.
— Осторожнее! — пискнула я уже в спину лейтенанту. — Она вооружена!
— Как ее имя, вы знаете?
— Эвелина… фамилия вылетела из головы.
Я смотрела, как лейтенант догоняет Эвелину, и сердце у меня то пыталось вылезти через горло, то трусливо сбегало в пятки. В таких ситуациях я не была еще никогда. Случалось, конечно, всякое, но бабушка — божий одуванчик в меня пистолетом еще не тыкала. Новый мир — новый опыт, но хочется немного поменьше экстрима, и желательно все же без риска для жизни. Перемкни у старухи что-нибудь в голове, и на площади было бы уже несколько трупов, один из них мог быть и моим.