– Видимо, хотя они и приспособились к радиации за многие годы, но всё же она меняла их, – заметил Мирмидонов, а его коллеги согласно кивнули.
После очередных исследований воды и почвы Флокс наконец получил подтверждение, что их свободный от леса участок шириной в четыре километра и длиною в семь был совершенно безопасен для обустройства лагеря. Инженеры и рабочие с рвением взялись за постройку всех нужных зданий для экспедиции. Научная команда «Вирджинии» так рассчитала время высадки на планете, чтобы у 177-го корпуса было максимальное количество светлого времени суток планеты. К местному вечеру, когда специально созданные дубль-часы показывали двадцать восьмой час местного времени, а земные – четвёртый час утра, постройка опорного пункта экспедиции завершилось.
Всего за один неполный день на равнине выстроился настоящий космический лагерь, полностью подготовленный к отражению внешних угроз, но главное – к повсеместным исследованиям Николины. Хотя все были ужасно уставшие после трудного и напряжённого дня, Ричард Флокс отдал разрешение на небольшой праздник в честь возведения лагеря «Надежда».
Кроме настороженных солдат Солнечного Союза, все учёные, рабочие и рейнджеры весело праздновали. Кто-то заиграл незамысловатую музыку на привезённых с собой инструментах, которую порой сменяли магнитные аудиофоны, воспроизводящие заранее записанную музыку Солнечной системы. Мирмидонова еле держали ноги, так что все его друзья и коллеги как один говорили, что танцевал он словно настоящий лунный автократ. В этот день Мирмидонов позволил себе наконец дать волю и спустить немного стресса в очередном стакане фруктового спирта и танцах с песнями.
Когда звёзды стали меркнуть, люди наконец начали разбредаться по своим спальным местам. Кто в бараки, кто в прорезиненные палатки. Мирмидонов наотрез отказался проводить первое утро под крышей, так что Илья, Алиса, Дезислав и ещё несколько коллег решили составить ему компанию.
– Ну что, товарищи, встретим вместе рассвет, что принесёт удачи новых открытий нашему корпусу? – спросил инженер Вазген.
– Конечно, родной! – с оптимизмом воскликнул Дезислав, словив крепыша Вазгена левой рукой, правой он дал тому стакан, и они, чокнувшись, выпили.
– Могу только разделить их оптимизм, – с удивительно кислым и одновременно довольным лицом взял голос Илья. – Мне хочется поскорее раскрыть все здешние загадки, вписать своё имя в историю человечества и со спокойной душой уйти на покой, преподавая науку молодому поколению, которое с открытым ртом будет слушать о моих невероятно гениальных открытиях! – под конец речи щёки Ильи немного зарумянились, это вызвало очередной взрыв смеха компании.