– Скафандр Эмили оказался подключен к системе жизнеобеспечения корпуса, доступ оказался не запаролен. Все ползунки с показателями кислорода вниз…
Бороться даже с задыхающимся, теряющим сознание шерифом оказалось непросто, но Грейс удалось вырваться из ослабших рук и вытащить Мортена в шлюз.
Рану на руке капитана залили биоактивным гелем, заимствованным из аптечки флаера. Кровотечение остановилось, и боль ушла. Сейчас Мортен и не думал о потерянном пальце, управлял летающей машиной легкими касаниями одной руки и сосредоточенно размышлял о чем-то своем. От автопилота пришлось отказаться:
– Нас по-любому выследят, но так хоть не перехватят управление, – пояснил Мортен.
Грейс смотрела на профиль мужчины, чувствуя смесь тоски и зависти, столь привычную, сопровождающую фоновой мелодией всю жизнь, будто нелепые аккорды расстроенной гитары где-то в груди.
Линии подбородка, черты носа, скул и бровей: все словно вышло из-под руки скульптура, лепившего образы античных Богов. Мортен был обречен родиться прекрасным и здоровым, как любой ребенок, над чьим ДНК потрудились биоинженеры еще на стадии зародыша. А сестре всегда доставалось лучшее.
Эмили разом определила судьбу их обеих, просто родившись первой. Ведь на генетическую модификацию у родителей хватило денег только для одного ребенка. Природных способностей Грейс не могло хватить, чтобы выйти из тени сестры. У старшей было все: лучшее образование, мальчики, работа; у младшей лишь желание стать заметной.
А потом Эмили пригласили на Марс, предложили работу мечты в новом мире, подальше от надоедливой, вечно плетущейся где-то позади сестры.
– А ведь она перевела деньги только на один билет… – задумчиво сказала Грейс.
– Что?
– Билет на Марс. Знала, что здесь может быть опасно, но все-равно захотела, чтобы я прилетела.
Мортен молчал.
– Даже о тебе я узнала через родителей, и то спустя полгода после свадьбы!
Мортен пожалел, что лететь ещё около двух часов.
– Но знаешь… Я годами пыталась быть достойной её любви. И в последние часы жизни она меня вспомнила. Понадеялась. Поверила, что именно мне под силу во всем разобраться. И я не собираюсь ее подвести.
За последние столетия скафандры стали лучше. Но смахнуть бегущую по щеке слезу в них по-прежнему нельзя.
***
С поверхности «Дельта IV» казалась заброшенной. Зев Шахты наполнила тьма, от людей и техники остались только следы на пыльном грунте, а единственным флаером на посадочной площадке стал флаер Мортена.
– Возможно, в главном корпусе ещё кто-то остался, – мужчина посмотрел на трехэтажный эллипсоид, чьи панорамные стекла ловили свет уходящего солнца. – Можно поискать информацию там.