– Разрешите переформулировать последний вопрос. Не для протокола, – обратился он к начальнику. – Вы правда думаете, что люди вроде Джереми получают здесь по заслугам?
Саймон потрогал разгоряченный лоб и тяжело вздохнул.
– Мы не воздаём по заслугам, детектив. Мы следим, чтобы заключенные отдали долг обществу через честный труд, не принижая их человеческих достоинств. Они могут освоить новую профессию, получить образование, чёрт побери, даже основать собственную музыкальную группу! Чтобы когда их срок выйдет, они стали теми членами свободного общества, которыми не были раньше. А не моральными инвалидами с обидой на мир.
– Ваши условия содержания – плевок в лицо законопослушным гражданам Америки. – Детектив чувствовал, с каждым словом он проигрывает, как профессионал. Но остановиться уже не мог. – Пока у преступников есть отдельные чистые номера с личной душевой, дети в гетто голодают. Слышите? У нас все еще есть гетто, пока вы сидите в этих райских садах!
– По-вашему, то, что произошло с Джереми на прошлой неделе, есть справедливость? Так вы видите правосудие, детектив? Око за око приведет к слепоте мира.
– Макдэниэл, скажите это ему. Или его сестре. Сэр. – Не оборачиваясь на собеседника, Филдс вышел из кабинета.
***
Наблюдаемый: Джереми Викбрей. Тридцать восемь лет.
Диагноз: нарциссическое расстройство личности, усиленное патологическим фантазированием.
Всего двух сеансов мне хватило, чтобы рассмотреть признаки параноидальной шизофрении с некоторыми особенностями. Обычно у таких людей размыты моральные ориентиры, они не видят разницы между общепринятыми понятиями добра и зла. С Джереми ситуация иная: он отлично различает, где плюс, а где минус, но осознанно тяготеет именно ко всему отрицательному, при этом не проявляя внешней агрессии. Любой профессиональный психолог скажет: это не его работа, пациенту требуется помощь психиатра, человека с медицинским образованием.
В повторной экспертизе мне отказали, ссылаясь на показания пятнадцатилетней давности. Возможно, я не прав, возможно, мой профессиональный взгляд затмевает старая боль, и я пытаюсь зацепиться, рассмотреть в этом человеке то, чего там в действительности нет.
Но чем больше мы общаемся с Джереми, тем больше я утверждаюсь в мысли: с ему подобными система гуманного правосудия не работает. Его восприятие мира сродни юношескому максимализму, а сдвиг характера возможен лишь при лобовом столкновении с последствиями собственных действий. Ребенок не научится избегать горячего, пока сам не обожжется. В разрезе личности Джереми его психологическая база недалеко ушла от детской.